организма воспринимать лишь то, что оказалось в зоне постижения, в области
адекватного свидетельства о Творце. То есть нам открывается лишь та грань
Естества Бога, подобием которой мы наделены сами: чувствуем его ладонь,
слышим его речь и так далее. Но то, что за пределами этого нам никогда
раскрыто не будет. Если чудес нет, то тогда возникает вопрос: что мы можем
видеть в Боге, если Он действительно существует? Как раскрывается нам Творец
в своих природных подобиях нам? Вот сядем на лавочку и поразмыслим. Хотим
увидеть Бога, и что нам будет открыто? То есть к чему мы должны быть готовы,
пытаясь созерцать Божественное? В каком образе мы должны быть готовыми
воспринимать Творца? Зная одно свойство Его, а именно то, что Он абсолютно
добр, доведём это качество духа до абсолюта в созерцаемом проявлении во
Вселенной.
Вот сосед помогает престарелой бабушке – колет дрова. Мы видим
действие – подвиг жертвенности и называем это добром. Бог, если есть, то Он
добр, и мы также должны видеть это действие – жертвенное служение,
самопожертвование ради слабого. Сосед может быть похожим на чудовище, но,
изображая его добрую натуру духа, мы можем выразить лишь изображением
этого жертвенного действия, ибо только в этом случае он воспринимаем как
доброе. То есть Бога мы можем видеть только в Его промысле, в действии,
какие-то иные образы Его автоматически должны отклонить, что мы и сделаем –
отбросим всё то, что мешает видеть Господа, и поднимемся до некоторого
абсолюта, отражающего Его природу добра. Иными словами, вид Творца должен
изображать жертвенное делание, а именно Его действие отдавать слабому и
животворить больного, а потому более добрым мы назовем степень быстроты
проведения этих работ на колке дров и, наверное, лучше всего будет движение со
скоростью света. То есть делать дела очень быстро выглядит более добрым.
Далее сосед, если он хочет быть ещё добрее, то должен быть наделён ещё и
другим качеством – он не должен у старушки просить ничего ни есть, ни пить, и
даже не портить воздух. Далее: если ещё более добрый, то он не должен даже
отдыхать ни днём, ни ночью, ни зимой, ни летом, только творить своё
жертвенное дело – отдавать, ведь так от него добра ещё больше. Причём
отдавать одновременно во все стороны без всякой очерёдности, иначе Он будет
иметь хоть какую-то толику злого. Далее: у доброго должны быть
соответствующие физиологические особенности: если кольщик может видеть
только перед собой, то Бог должен видеть всё; также, раз нет дыхания для
насыщения крови кислородом, то у Него нет носа; нет рта для еды и зубов – ведь
Бог только отдаёт как Абсолют жертвенного служения, то есть нельзя Ему
поглощать даже малую толику чего-то. Далее: жертвовать собой во все стороны
он должен будет одинаково, чтобы было хорошо для всей Вселенной. Теперь,
если он будет излучать тепло, то опять он будет добрее, нежели он будет
холодным, то есть ему нельзя это тепло забирать из окружающей среды. И чем
теплее он будет, тем он добрее, а высота температуры не имеет верхнего предела.
Если он будет ещё и светить, то тоже будет более хорошим. Далее: сильно быть
жарким нашему кольщику дров нельзя, ибо можно поджечь жилище старушки. А
как быть имея максимум доброты и при этом пребывать рядом и не сжечь ни
старушку и этот дом с дровами? Тогда ему надо быть там, где его жар безопасен.
Лучше всего ему надо оставаться далеко. Итак, мы имеем ряд установок,
которые помогут нам отыскать Божественное проявление в этом мире, увидеть
фотографию или икону подвига. Итак, в наше поле обозрения, к примеру,
попадают эти цветы – нет, хотя и похожи на нарисованный нами образ, но они
борются за своё существование, животные – тоже нет. Луна круглая, но тоже нет,
ибо холод от неё. Остаётся Солнце. Да, это подходит под все наши определения.
И как бы за обозреваемым солнечным диском не прослеживается душа и дух. То
есть мы можем видеть только некоторое внешнее проявление внутренней
природы, ибо плоть может созерцать только своё подобие – плоть Бога. То есть
Солнце – это одна из множественных граней Божественного, то есть это,
наверное, Тело Бога, доступное для зримого восприятия человеком. А как быть с
тем, что Солнце далеко, а кольщик дров здесь, возле дома старушки? Этот
парень – солнечный зайчик, адаптированный под естественные запросы
выживания. Поэтому древние поступали мудро, рисуя старичка с нимбом на
голове – антропоморфированное изображение Солнца, сияющего сквозь облака.