А к делу: я был на февральском Конгрессе РОС и своими глазами видел, что там происходило; я даже рассказал об этом подробно в одной из своих книг. Имея в виду, что книга была опубликована довольно давно (в 1995 году) и, сколько я знаю, никто моего рассказа до сих пор не опроверг, думаю, что глазам моим можно верить. И ушам тоже. Тем более что я был тогда на четверть века моложе. Повторю его, поэтому, вкратце.
Происходило действо в кинотеатре «Россия» (символизируя, по-видимому, что речь там пойдет именно о Русском пути). У входа волновалась толпа «непросвещенных» патриотов, подняв лес плакатов, предупреждавших делегатов Конгресса (пускали по пригласительным), что их обманывают, «заманивают в сионистскую ловушку!». Толпа не доверяла организаторам Конгресса - «перебежчикам», депутатам, вчерашним демократам. Но кинотеатр охраняли, поигрывая нагайками, молодцеватые казаки, тогда ещеэкзитическая новинка в Москве, и штурмовать двери «непросвещенные» не решались.
Впрочем, попади они в вестибюль, ровно ничего некошерного они бы там не обнаружили. Те же газеты продавались тям, что и на всех «патриотических» сходках. И те же памфлеты, трактующие употребление иудеями крови христианских младенцев. Огромный плакат поперек вестибюля гласил: «Прости, распятая Россия!». Нехорошее появлялось предчувствие. Зря, право, ярились на улице «непросвещенные». Чувствовали бы они себя здесь дома.
Ход Конгресса подтверждал первое впечатление. Речи организаторов зал слушал недоверчиво, напряженно. Оживился он, лишь когда на сцене появился вице-президент. Присутствие Руцкого было необычайно важно для организаторов. Оно служило гарантией, что не какие-то никому не известные вчерашние демократы, но сам верховный патриот страны готов возглавить нарождающееся движение просвещенного патриотизма.
Говорил Р)цкой, правда, неуверенно, сбивчиво. Спичрайтеры, писавшие его доклад, явно не рассчитывали на эту наэлектризованн) ю аудиторию, ожидавшую, казалось, скорее призыва к оружию, нежели академических экзерсисов. Зал заскучал. Но лишь до момента, когда оратор сделал роковую ошибку. Положившись на организаторов Конгресса, Руцкой, по-видкмому, решил, что и впрямь попал в общество просвещенных патриотов и употребил вполне невинный - по меркам * в ру^коитакого общества - оборот: «Национал-шовинизм, коричневый экстремизм должны уйти в прошлое. Им не место в патриотическом движении».
И-зал взорвался топотом тысяч ног. Он дружно протестовал против нанесенного ему оскорбления. Руцкой говорил с патриотами на чужом, демократическом языке. Напрасно метался по сцене растерянный Аксючиц, призывая «уважать вице-президента», «уважать Россию». Зал не дал Руцкому закончить доклад. «В Тель-Авиве выступай с такими речами! - неслось ему вдогонку, - в синагоге!».
Летописец объяснил скандал впоследствии тем, что в зал неизвестно как пробралось много провокаторов- «памятников» и кричали они. Но он явно не присутствовал на этом Конгрессе. Потому что и после того, как охрана выпроводила самых дерзких крикунов, зал разразился точно такой же истерикой, когда заместитель Аксючица в РХДД Глеб Анищенко неосторожно обронил, что «шовинизм и национал-социализм являются большевистской тенденцией, опасной для патриотического движения». Такой же вопль: «Убирайся в Израиль!», «Иуда!» - потряс «Россию». Задуман был Конгресс, повторю, как демонстрация «просвещенного национализма».
* * *
Казалось бы, столь разочаровывающий опыт должен был заставить «перебежчиков» - все-таки интеллектуалы-задать самим себе некоторые вопросы. Например, такие. А что если Федотов был прав, когда писал, что просвещенной ненависти не бывает? Что если патриотизм, т.е. любовь к отечеству, не может быть «просвещенным» или «непросвещенным»? Как всякая любовь, он либо есть, либо его нет. И если так, то по пути ли им с этим кипевшим ненавистью залом? И вообще с прохановским реваншизмом, ставящим каторжную империю выше свободы и мессианство выше прав человека? Короче говоря, с «патриотическим» движением, в котором патриотизмом и не пахло? Одна этикетка, да и та заимствованная у либералов?