Читали бы, общались, удивило бы их, как быстро сменилось в лагере «непримиримых» разочарование двойным поражением ВС воодушевлением, а уныние-решимостью «превратить поражение в победу». Переменились роли. Чем больше унижен был повисший в воздухе ВС, тем зависимей становился он от них. Других союзников у него в стране не было: кто еще стал бы воевать за советскую власть? Нельзя было не заметить эту перемену ролей в резко изменившемся тоне «патриотической» печати.
Достаточно было сравнить уныние, царившее в ВС, хоть с «Новогодним словом» Проханова, которым открывался первый номер Дня за 1993 год. Вот что мы из этого «Слова» могли бы узнать: «Год, в который мы шагнули, запомнится нам как год потрясений и бурь, год сопротивления и победы, физической, во плоти, ибо победу нравственную мы уже одержали».
Это могло бы показаться бредом безумца, когда б так не напоминало «Новогоднее слово» то самое знаменитое «Слово к народу», предшествовавшее августовскому путчу 1991 года. Когда б не стекались к Москве по призыву «непримиримых» казаки, чеченцы, ветераны боев в Абхазии и в Приднестровье и снайперы «просто коричневого» Баркашова. Когда б ВС не закупил большую партию стрелкового оружия (для чего, спрашивается, законодателям стрелковое оружие)? Когда б не заседание «теневого кабинета-93» в том же Дне, начинавшееся словами анонимного премьер-ми- нистра: «Предлагаю разработать рекомендации ... на то недалекое теперь время, когда оппозиции придется нести бремя власти в разоренной, охваченной беспорядками России».
Следует кому-то, кроме Илларионова, объяснять, что прежде чем «нести бремя власти», нужно ее, эту власть, сначала завоевать? А как это сделать без оружия? Так для кого закупил его ВС?
Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что ВС уже превратился просто в прикрытие назревающего вооруженного мятежа «непримиримых», в государственный институт, роль которого состояла лишь в том, чтобы обеспечить этому мятежу легитимность. А президент словно уснул. И полгода - между 15 апреля и 21 сентября - спал. Такое, по крайней мере, было впечатление. Когда проснулся (в 20 часов 21-го сентября выступил с телеобращением «К гражданам России», сказал, наконец, то, что все давно уже поняли: «Власть в российском ВС захвачена группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции» и опубликовал знаменитый указ № 1400, прекращающий двоевластие), предотвратить кровопролитие было уже невозможно. ВС был нацелен на «завоевание власти».
Более того, главным вопросом, волновавшим страну, стал отныне уже не вопрос, сохранится ли в России советская власть, лежащий в основе конфликта, а именно вопрос об оружии, закупленном ВС и розданном боевикам.
В главе девятой («Импичмент») по дням перечислено все, что происходило после 21 сентября. Нет смысла повторять здесь очередность событий. Напомню лишь, что с 28-го, когда в конфликт вмешался патриарх Алексий, в Святи-Даниловом монагтыре шли переговоры между делегациями ВС и администрации президента. И камнем преткновения на них было, конечно, разоружение боевиков. Вот, как оценивал их ход 1 октября Ельцин в телеинтервью Останкино: «В^е переюворы должны начинаться со сдачи оружия. Договоренность была такая: включается свет, они сдают оружие. Свет включили, а они оружие сдавать отказались. Не сдают. Понимас ге, сложно с ними дело иметь. Вроде уже даже протокол подписали ночью . И вдруг утром они посчитали, что этот протокол недействителен, и оружие сдавать не будем».
Ельцин говорил о так называемом Протоколе Nr 1, подписанном переговорщиками ВС Рамазаном Абду- латиповым и Вениамином Соколовым. Президентская сторона выполнила условия договора. Однако «Военный совет» Белого дома (т.е. «непримиримые», которые уже полностью контролировали ситуацию) Протокол денонсировал, заявил, чти переговорщики превысили свои полномочия. Последний шанс
Переговоры ь Свято-Даниловском мона< гыре -206-
покончить дело миром был упущен. Ельцин, тем не менее, закончил интервью так: «Мм не будем прибегать к силовым методам, потому что не хотим крови. Но и не хотели бы, чтобы боевики из Приднестровья и рижский ОМОН проливали российскую крош>».
Было поздно, однако. Численность «непримиримых» в Белом доме далеко уж^ превысила число депутатов, которые, как мы знаем (см. главу «Импичмент»), начали разбега! ься еще 27 сентября. К утру 3 октября оставалось их в Белом доме меньше половины списочного состава. Другими словами, остался ФНС. Это решило дело. «Непримиримым» терять было нечего. Ранним утром в субботу 3 октября они НАЧАЛИ гражданскую войну. Сначала атаковали мэрию, велел за этим начали штурм Останкино. К ночи ситуация вы- глядела катастрофически