Во всяком случае, Ельцин взял Немцова с собой в Америку, где без колебаний рекомендовал его Клинтону как своего преемника. Вскоре то же самое повторилось в Германии, где он был представлен в этом качестве канцлеру Колю. Не менее, однако, важно то, что с момента своего знакомства с Немцовым Ельцин твердо решил, что наследовать ему будет человек, как он, — демократ. Пусть не обязательно Немцов, царское сердце переменчиво, но непременно молодой. Мужчинам в возрасте путь в это сердце был заказан, как еще предстояло узнать и командарму Лебедю с его «брутальной харизмой», и мэру Москвы Лужкову с кепкой, прикрывавшей безнадежную лысину, и фавориту трудящихся масс «дедушке» Примакову.
Б. Е. Немцов
Так или иначе, Немцов выпал из тележки, едва он открыто пошел против царской воли. В начале 96-го, когда Ельцин не был еще готов к замирению в Чечне, а бунт демократов в Президентском совете достиг точки кипения (многие из них, как мы помним, покинули совет), Немцов самовольно собрал у себя в Нижнем Новгороде миллион подписей за мир и доставил мешки с подписными листами к Спасским воротам Кремля. Это был своего рода перформанс. Столь демонстративной нелояльности Ельцин «наследнику» не простил. Впрочем, он не был злопамятен и после выборов (и прекращения войны в Чечне) приложил много сил, чтобы соблазнить Немцова должностью вице-премьера в правительстве, даже дочь свою Татьяну послал в Нижний его уговаривать, но из числа преемников его исключил.
Опять импичмент?
Предубеждение против людей в возрасте у Ельцина, однако, осталось. И когда старый верный премьер Черномырдин начал проявлять — или так Ельцину померещилось-президентские амбиции, царь его в марте 98-го уволил и назначил вместо него совсем уже молоденького Сергея Кириенко, «киндер-сюрприз», как тотчас окрестили его в прессе (Путина царь уже краем глаза тоже приметил и поставил в июле 98-го в обход многих заслуженных генералов во главе ФСБ). Неопытный Кириенко, конечно, не смог совладать с откровенной враждебностью Думы (а «думский курс, — таково было заключение Гайдара, — был вполне очевидно направлен на развал финансовой стабильности»), и кончился весь этот молодежный эксперимент августовским дефолтом.
Призванного обратно Черномырдина Дума, как мы помним, не приняла, роспуска не испугалась, страна бурлила (помимо всего прочего, в связи с событиями в Косово начиналась тогда в России первая в постсоветское время «патриотическая истерия», о которой глава семнадцатая) и пришлось призвать «красное» правительство Примакова. Чем это кончилось, мы уже знаем. Чего мы еще не знаем, это то, что в связи с увольнением Примакова Дума вспомнила старую, подзабытую с 92-го года тактику отчаянной игры ва-банк. 15 мая 99-го, через три дня после отставки «красного» правительства состоялось голосование по началу процедуры отрешения президента от власти (импичмент). Только на этот раз обвинений было выдвинуто целых пять: развал СССР, государственный переворот октября 93-го, чеченская война, подрыв обороноспособности страны, геноцид русского народа.
Нужно ли говорить, что последняя попытка импичмента кончилась не лучше для его организаторов, чем первая? Ни один из пунктов обвинения не собрал 300 голосов, необходимых для отрешения президента. Короче, пшиком она кончилась. Летописец реванша изобразил, впрочем, и это сокрушительное поражение как победу оппозиции. Каким образом? Оно сорвало, оказывается, «сохранение пожизненной власти Ельцина под видом «переизбрания» на третий срок или реставрации монархии под его регентством». И пишет же такое человек в 2007 (!) году, УЖЕ ЗНАЯ, что несколько месяцев спустя после провала импичмента ушел Ельцин досрочно, отказавшись досидеть у власти до окончания даже ВТОРОГО своего срока. Поистине «треснувшее зеркало»…
Рывок Лужкова
И, кстати, уже твердо решив уйти досрочно, Ельцин публично подтвердил 6 июля 99-го то, о чем раньше мы могли только догадываться: «В России должна родиться новая власть — молодежь с новыми государственными идеями — при сохранении, конечно, преемственности курса». И для своих, как немедленно стало известно прессе, добавил: «Кандидатуру Лужкова мы не обсуждаем». Словно бы для того, чтобы подтвердить свою решимость, в самый день отставки Примакова Ельцин назначил и.о. премьера молодого министра внутренних дел Сергея Степашина.