М. Н. Полторанин
«Разоблачение» № 5. Гайдар-сын шпиона
Теперь придется покороче. Тем более что об отце Гайдара мы уже говорили довольно подробно, когда речь шла о воспоминаниях Отто Лациса. Тема эта возникла в «разоблачениях» Илларионова в связи обнаруженным им, как он полагает, странным поведением Гайдара в 1992 году, когда, несмотря на катастрофическое состояние бюджета, Гайдар, якобы, по сути, подарил кубинскому диктатору 200 млн. долларов, чтобы сохранить советскую военную базу в Лурдесе. В качестве доказательства, насколько я понял, фигурирует факт, что во время пребывания Тимура Гайдара спецкором Правды на Кубе, он близко общался с первыми лицами государства и, главное, у него была приемная (!). Из этого Илларионов заключил, что никаким корреспондентом Тимур не был, а был «резидентом ГРУ». А сын по старой памяти сохранил верность диктатору — и советской базе на Кубе.
«Разоблачение» выглядит настолько бездоказательным, не говоря уже — непристойным (Тимур, как мы уже слышали от Лациса, презирал советскую власть и все связанное с ней), что я и не знаю, с чего начать. Во-первых, база в Лурдесе не представляла тогда для России такой ценности, чтобы рисковать из-за нее дырой в бюджете. Да что там, вообще никакой ценности она не представляла. Вот отрывок из беседы ПА с Андреем Козыревым (Ан. К). ПА: «В доктрине Козырева Лурдес и Камрань не нужны». Ан. К: «Мы бросили всех «старых друзей».
Во-вторых, Авен все-таки был министром по внешним экономическим связям, а Козырев — министром иностранных дел. Мыслимо ли, что Гайдар провел эту хитрую и опасную «спецоперацию» так, чтобы Илларионов о ней знал, а оба ключевых министра не знали? Тем более что она явно противоречила их убеждениям?
Что до общения Тимура с первыми лицами Кубы и, не забудьте, приемной, на которых основано это «разоблачение» Илларионова, тут я могу сослаться лишь на собственный опыт. Конечно, в отличие от Тимура, я не мог быть спецкором Правды в Гаване. Я был невыездной, и заграница для меня простиралась не дальше, чем Таллин или Рига. Но в качестве спецкора Известий, Литгазеты и Комсомолки я все-таки объездил полстраны. И могу свидетельствовать, что, куда б я ни приезжал — будь то в Смоленск, в Кострому, во Фрунзе, в Сталинабад или в Благовещенск — всюду я обязан был общаться с первыми лицами области или города, объяснять цель моего приезда. Хотя бы потому, что без этого не получил бы доступ к партийному гаражу, не имел бы в своем распоряжении машину с шофером и, если понадобилось, представьте себе, приемную.
Такова была обычная практика того времени. Тем более должно это было быть так за рубежом, будь то в Гаване или в Белграде, где Тимур был спецкором в 1968 году, когда советские танки вошли в Прагу (см. описание его тогдашнего поведения в мемуарах Отто Лациса, которые я цитировал). Если Илларионов этой обычной практики, не знает, что ж, невежество — не аргумент.
***
В заключение скажу, что, по-моему, персональная вендетта помешала Илларионову просто по-человечески понять Гайдара. Иначе не упрекал бы его в том, что Гайдар не был борцом, как, скажем, Галина Старовойтова. Но ведь это правда, нисколько не походил Гайдар ни на демократа-диссидента, как Сергей Ковалев, хотя они были дружны, ни даже на радикального демократа, как Сергей Юшенков. Он вообще не был политическим борцом. Даже «политиком был на троечку», как признавался он АК.
Как многие выдающиеся представители советского среднего класса, готовился Гайдар бороться в сфере идей, а не в сфере политики, быть советником реформаторов, а не реформировать общество. И в этом смысле походил он скорее на Аристотеля, чем на Платона. Обстоятельства, однако, поставили его перед необходимостью не только стать реформатором, делать революцию заставили его обстоятельства. И, человек чести, он не ушел в кусты от огромности этой ответственности. Он ее делал. И сделал. И за то, что, по крайней мере, один из трех предстоявших России в 1991 году переходов-от Госплана к рынку-Россия, как признает сам Илларионов, совершила необратимо, разве не Гайдару должны мы быть благодарны?