Конечно, это опять-таки гипотеза. Никто, кроме Горбачева, не может подтвердить ее или опровергнуть. Неожиданный и никак не объясненный поворот прочь от демократов, к немыслимому после XXVIII съезда «центризму», обречен ждать его последних, вероятно, посмертных, мемуаров. Единственное, что мы точно знаем, это что поворот действительно произошел. Просто именно такой ход мысли Горбачева, который привел к этому повороту, представляется мне самым правдоподобным.
Как бы то ни было, начиная с сентября 1990-го, когда он внезапно отверг уже одобренную им программу «500 дней», Горбачев начал демонстрировать свое отчуждение от демократов (в его глазах это, вероятно, выглядело, как демонстрация «центризма»), В декабре он сместил с поста министра внутренних дел Бакатина, заменив его будущим путчистом Пуго. Отпустил без возражений в отставку министра иностранных дел Шеварднадзе, не обратив внимания на его публичное заявление, что готовится диктатура. Пригласил в премьеры еще одного будущего путчиста — Павлова (надо же было до такой степени не разбираться в людях).
Но самое ужасное: и пальцем не пошевелил Горбачев, чтоб разобраться в том, кто виноват в кровопролитии 13-го января 1991-го в Вильнюсе и 20-го в Риге. А ведь там не только ОМОН безобразничал, там поработали военные: десантники в Вильнюсе, морская пехота в Риге. Конечно, министр обороны открестился. Но кто-то ведь должен был понести ответственность за пролитую кровь. Никто не понес. Как это объяснить?
Во всяком случае, интервью, которое дал Горбачев сразу после съезда, звучало после событий в Прибалтике, простите, детским лепетом. Вот что он тогда сказал: «Трудность моя заключается в том, что я все время вижу множество лиц, искренне озабоченных судьбами страны, тем, чтобы не случилась с ней беда. Вижу людей, которые искренне хотят изменить, радикализировать нашу жизнь. И я не могу, не хочу противопоставлять одних другим, если все они готовы выйти на дорогу демократии, обновления, социальной защищенности».
Даже слепой должен был, кажется, теперь увидеть, что не только одни противопоставили себя другим, но и стреляли в этих других, что партии, готовой дружно «выйти на дорогу демократии и обновления», давно уже не существует, и что более того: большинство ее ненавидит это обновление и готово драться против него с оружием в руках. Горбачев не видел. Все еще не хотел «противопоставлять одних другим». Не понимал даже того, что было очевидно всем вокруг него.
Вот воспоминание об этом Яковлева: «Уже к концу 1990 года Горбачев ни при каких обстоятельствах-даже откажись он публично от Перестройки и выступи с покаянием по этому поводу — не был бы принят в стане реставраторов: не то, что там не было к нему доверия, там уже концентрировалась жгучая неприязнь, если не ненависть». Что демократы видели в Горбачеве предателя, это само собой. Так как мог опытный политик, гроссмейстер в своем роде, как мы уже говорили, довести дело до того, чтобы ОБЕ СТОРОНЫ в назревающей, казалось, гражданской войне рассматривали его как предателя? Или это всегдашняя судьба центриста в ситуации, когда центра больше не существует? Я буду очень признателен читателям, если они мне подскажут, был ли подобный случай в мировой политике.
Глава 5
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГОРБАЧЕВА
В предыдущей главе «Раскол правящей партии» мы остановились на одном из самых драматических моментов Перестройки. Сентябрьский (1990 года)«правый поворот» Горбачева («правеет общество, — объяснял он тогда Шаталину, — правеет и правительство») привел вместо стабилизации обстановки в стране к январскому (1991 года) кровопролитию в Прибалтике. А также к тому, что генсек выглядел теперь, как мы помним, предателем в глазах ОБЕИХ СТОРОН конфликта, расколовшего страну и партию, которую он продолжал возглавлять. Ситуация становилась нестерпимой.
Плата за «поворот»
Прежде всего, потому, что негодовали аппаратчики: Перестройка продолжалась, словно никакого «правого поворота» и не было. Январское кровопролитие лишь подстегнуло курс на независимость прибалтийских республик. Приход нового премьера не изменил курс на переход к рыночной экономике. Самые простодушные из них просто не могли взять в толк: каким образом на 74-м году советской власти в стране победившего социализма (то есть безраздельной власти аппарата) происходит буржуазная контрреволюция. «Просвещенные» же аппаратчики неистовствовали. Они знали, откуда эта буржуазная мразь. На московской партконференции (первый секретарь московского горкома Юрий Прокофьев уже нанял для «просвещения» партийных масс, вы не поверите, Кургиняна, да, да, того самого) дружно скандировали при упоминании имени генсека «Предатель!»).
Но если Кургиняна наняли — и щедро финансировали-главным образом все-таки для того, чтобы протолкнуть на место генсека Прокофьева, то еще в декабре 1990-го на IV съезде народных депутатов некая Сажи Умалатова из Чечено-Ингушетии предложила внести в повестку дня вопрос о недоверии Горбачеву уже как Президенту СССР (правда, проголосовало тогда за ее предложение всего 426 депутатов, против 1288). Но это было еще до январских событий в Прибалтике.
В феврале, однако, объявили бессрочную стачку шахтеры Кузбасса, требуя отставки Горбачева. И никто не знал, не перерастет ли она во всеобщую забастовку, как в октябре 1905 года. Тем более что 9 марта на собрании демократов в Доме кино поддержал бастующих Ельцин. А с другой стороны, на пленуме РКП выступил в то же время с неуклюжим, как всегда, заявлением ее первый секретарь Иван Полозков: «Наше Отечество оказалось перед опасностью более грозной, чем даже в сорок первом году», приравняв, таким образом, Перестройку к гитлеровскому нашествию. Поляризация сил достигла предела. Дорого же, как видим, заплатил Горбачев за свой сентябрьский «поворот». Атака на него шла теперь по всем фронтам.
Неожиданный ход
Но и он, — в последний, пожалуй, раз — продемонстрировал, что как политик на голову превосходит своих оппонентов. 21 апреля 1991 года, за три дня до начала апрельского пленума ЦК КПСС (подготовкой к которому он пренебрег, что, как выяснилось, было неосторожно) Горбачев ошеломил публику очередным «поворотом». Я имею в виду совместное заявление десяти президентов «О безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолении кризиса». Заявление было подписано Горбачевым и руководителями девяти союзных республик, включая Ельцина (призвавшего, после этого шахтеров прекратить политическую забастовку).
Конечно же, речь шла о старой идее Шаталина, отвергнутой генсеком в сентябре 90-го вместе с экономической реформой «500 дней». Подписавшие согласились преобразовать страну в Союз Суверенных Государств, ССР. Другими словами, в Конфедерацию, в то самое, чего так неудачно-и кроваво-добивается сейчас Путин. В апреле 1991 года стало это официальным курсом страны под именем Новоогаревского процесса.
Это была бомба. По идее она должна была взорвать всю повестку дня, подготовленную аппаратом для апрельского пленума ЦК. Мы знаем об этой повестке по смешному поводу. Открытие пленума задерживалось. Сначала его перенесли с обычных 10 утра на три часа дня. Но и в три начало все еще откладывалось. Егор Строев, председательствующий, объяснил, что исправленный проект резолюции пленума перепечатывается, еще несколько минут. И тут выскочил к микрофону известный уже нам соловей Госплана профессор Сергеев-и выдал тайну, выкрикнув: «Не обманывайте, резолюция давно готова, я сам ее читал еще вчера».
Оказалось, что резолюция, написанная неизвестно кем и не представленная Политбюро, действительно была готова еще вчера. Но до Политбюро она дошла-неслыханный случай! — лишь сегодня утром. Расчет, по-видимому, был на то, что в спешке никто не успеет ее даже толком посмотреть. Другими словами, на то, чтобы поставить пленум перед фактом. То был невероятный по наглости аппаратный ход, нарушавший все правила игры, принятые на протяжении десятилетий.
По слухам, первым поднял тревогу Назарбаев. Резолюция резко осуждала весь политический курс партии и требовала от генсека «восстановить, наконец, конституционный порядок». Вот текст: «Перестройка, породившая большие возможности и надежды, оказалась во власти сил, придавших ей прямо противоположный смысл: не обновление социализма, а реставрация капитализма, не развитие Союза ССР, а его развал, не укрепление власти народа, а ликвидация Советов». Весь набор демагогии аппаратчиков. По сути, голос «непримиримой» оппозиции. На пленуме ЦК КПСС?