Подведу итог. Известный всем мудрец сказал в свое время: Еп(ла поп зип! шиШрйсапйа ргае1ег песеззйаЩш — «Не следует множить сущности без необходимости». Ценности — как раз такая сущность, которая раз за разом и изобретается «сверх всякой необходимости». Когда они заложены в отдельных людях, помогая им делать свой нравственный выбор, они играют важную роль для формирования и развития личности. Однако как только они начинают претендовать на универсальность, они практически неизбежно обретают форму доктрин или идеологий, увлекающих людей на совершение «благих дел», по совокупности ведущих их прямиком в ад. И если обсуждение ценностей было значимо во времена споров Хинеса де Сепульведы с Бартоломео де лас Касасом, так эти эпохи давно прошли — и любое совершенное общество вполне можно построить не на риторике ценностей, а на диалоге интересов, ведущем к формированию норм.
В чем я не прав, Александр Львович?
Александр Янов
ЛИШНИЕ ЦЕННОСТИ? ОТВЕТ НА ОТВЕТ ВЛАДИСЛАВА ИНОЗЕМЦЕВА
Рад, Слава, что Вы не сочли «лишней ценностью», по крайней мере, свободу. Рад, что не объявили Вы ее, в отличие от всех других ценностей, которые Вы выпроваживаете из любого конструктивного дискурса, «крайне аморфной» и вообще относитесь к ней с почтением. В этом смысле Вы выгодно отличаетесь от тургеневского Базарова, который отрицал ценности скопом.
Но не только Базаров или, скажем, идеолог нигилизма Дмитрий Писарев не согласились бы с Вами. Не согласились бы, с другой стороны, и отцы-основатели Соединенных Штатов, которые почему-то не удовлетворились одной свободой в каноне верховных ценностей новорожденного государства и добавили к ней «стремление к счастью».
Нет, конечно, в 1770-е не называлось это ценностями. До возникновения аксиологии, науки о ценностях, повторю на всякий случай, оставалось еще больше столетия. Именовалось это «неотъемлемыми правами». Но для тогдашней монархической Европы звучало это такой же абракадаброй, как ценности для Базарова. Законы, постановления, нормы они понимали, но откуда взялись какие-то «неотъемлемые права»? В Библии ничего подобного нет. Не найдете вы в Моисеевых скрижалях упоминания ни о «неотъемлемых правах», ни о «стремлении к счастью», ни — к ужасу для Вас, Слава! — о «свободе». Суровый документ: о выживании Его избранного народа в Земле обетованной в нем речь, не о ценностях.
Но время шло. Происходила… цивилизация. И доросла она до «стремления к счастью». Что, казалось бы, может быть аморфней этого? А вот, поди ж ты. сочли отцы-основатели эту ценность (не назовете же вы ее, в самом деле, «нормой») достойной стоять вровень со свободой. Так двести с лишним лет и стоит.
Но мало того, рождает цивилизация все новые и новые ценности. Вот, к примеру, одна, возникшая на наших глазах. Я имею в виду такую тривиальную как будто бы вещь, как сочувствие чужой беде. Да, на индивидуальном уровне было оно всегда. Но на массовом, международном это и впрямь, согласитесь, новость. Вот же только что приняла Европа массу обездоленных беженцев из разоренной Сирии. И опять же не назовете Вы это «нормой» — принять миллион осиротевших иноверцев ВОПРЕКИ СОБСТВЕННЫМ ИНТЕРЕСАМ? А что, если внимательный читатель Вас об этом прямо спросит? Как Вы это назовете?
Честно говоря, я полагал, что одного этого живого примера (в моем «Воскрешении Европы?») достаточно, чтобы убедить Вас, что ценности не только существуют, но и рождаются с ростом цивилизации непрерывно. И не только «сугубо индивидуальные», говоря Вашими словами, но и коллективные, да что там, международные.
Думаю, что не нарушу секрет, если скажу, что прислали Вы мне свои «Лишние ценности» еще недели две назад. Писал я «Воскрешение Европы?» как ответ на Ваш, пусть непоследовательный, пусть не вполне еще безнадежно базаровский нигилизм. Но, как видим, не убедил. Правда, никакого названия Вы этой новой ценности не придумали, ни в «интересы», ни в «норму» ее не переквалифицировали. Просто сделали, извините, вид, будто и я Вам не ответил, и вообще ничего, что касалось бы нашего спора, в Европе сейчас не происходит.
Но у Вас есть козырь, не правда ли, Слава? Иначе не решились бы Вы на такое предприятие, как отрицание политической роли ценностей. Козырь этот очевидный, даже, если хотите, тривиальный, но с виду туз этот не побить. Дело в том, что в заключительной главе книги я противопоставил язык ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ценностей, таких, как свобода и независимость своей страны, как честь и достоинство своего народа, тех, короче говоря, ценностей, во имя которых готовы умирать сейчас украинские солдаты, циничному языку путинских политиков, обитающих в другом, «вестфальском» мире. Писал, что (извините, приходится цитировать самого себя) единственно доступный им язык исчерпывается вопросами «кому выгодно?» и «в чьих интересах?». Упомянул я также, что «это тот самый язык, на котором написаны все нацистские мифы-от «масонского заговора» до «сионских мудрецов». Упомянул, но не развернул эту мысль, не объяснил, что, помимо цивилизационных, бывают и религиозные, и идеологические ценности, включая и самые черносотенные.
Это, безусловно, упущение и мой прямой недосмотр. И укажи Вы мне на него в частном письме, как я, случалось, указывал Вам на упущения в Ваших текстах, я был бы в высшей степени признателен и просто дописал одну или две необходимые фразы. Тем более что отличить цивилизационные ценности от реакционных, идеологических и религиозных не представляет труда. Но Вы почему-то предпочли превратить это упущение в публичный вызов самой идее ценностей, смешав в одну кучу и те и другие. Но ведь это, употреблю Ваше же выражение, — демагогия.
Неловко, право, повторять нотации, которые Вы мне читаете. Но пусть читатель судит сам. Вот одна из них. «Во все века человеческой истории можно найти страшные примеры того, как цивилизационность улетучивалась, и считавшиеся устойчивыми “ценности" (например, гуманизм) заменялись новыми (такими как идея чистоты нации)». И задаете риторические вопросы: «Хочется понять, входят ли в круг “ценностей” забота о Лебенсраум и приверженность к расовой чистоте». Это Вы меня, историка национализма, такими прописями испытываете? Уверяю Вас, что нет среди моих внимательных читателей ни одного, кто затруднился бы на них ответить. И только уважение к Вашей репутации помешало бы им усомниться в здравомыслии вопрошателя. Тем более что Вы. увлекшись ролью нигилиста. драматически восклицаете: «Да хранят нас высшие силы от наступления “эпохи ценностей”»! И все это из-за недостающей фразы в тексте моей главы.
Вы пишете: «Мне, разумеется, не слишком льстит быть отнесенным (по классификации Александра Львовича) к путинцам и изборцам, но начну с того, что я. как и они, не разделяю пиетета перед “ценностями”». И снова возвращаетесь к этой теме по поводу замечания главного международника СФ РФ Косачева «при чем здесь ценности?». Оказывается, Вы «солидаризируетесь с Константином Иосифовичем, чрезвычайно достойным и европейски мыслящим политиком», и при этом, как все путинские политики, не понимающим европейского языка ценностей? Далеко может завести такой нигилизм. Поверьте дружескому предостережению, Слава, Вы идете по тонкому льду.
Все это, впрочем, не отнимает у Вас высокой оценки в категории «внимательный читатель». Что до остальных Ваших аргументов, позволю себе просто вернуть Вашу начальную реплику: «Я, признаюсь, не согласен практически ни с чем из изложенного уважаемым оппонентом». А на заключительный Ваш аккорд: «В чем я не прав, Александр Львович?» — отвечу: мне трудно сказать в этой ситуации, в чем Вы правы, Слава. Кроме внимательного чтения.