Отношение пятины к концам. Сохранились следы, впрочем неясные, указывающие на то, что коренные области, вошедшие потом в пятинное деление Новгородской земли, зависели в управлении от частей Новгорода, между которыми они были расписаны. На эту зависимость указывает упомянутый мною барон Герберштейн; впрочем, это свидетельство очень неясно выражено. Передаю его слова в возможно близком к подлиннику изложении. Лет 40 с чем-нибудь спустя после падения Новгорода Герберштейну рассказывали в Москве, что некогда, во времена своей вольности, этот город имел обширную область, разделенную на пять частей; каждая из этих частей не только относилась во всех общественных и частных делах к подлежащему начальству своей части, но и сделки с согражданами каждый мог совершать только в своей части города, и никому не позволялось обращаться с чем-либо к другому начальству того же города. Герберштейн хотел сказать или ему говорили, что каждая территориальная часть Новгородской земли во всех делах обращалась к управлению своей городской части, т. е. городского конца. Такое же отношение частей территории к концам города существовало и в Псковской земле. Здесь старые пригороды издавна были распределены между концами города. В 1468 г., когда накопилось много новых пригородов, на вече было решено также разделить их по жребию между концами, по два пригорода на каждый конец. И в новгородских документах есть кое-какие указания на административную зависимость загородных земель от городских концов. Так, по писцовым книгам конца XV в., известны съемщики подгородных земель в Вотьской пятине, тянувшие тяглом в Неревский конец, с которым она соприкасалась. Новгородская Судная грамота говорит о сельских волостных людях «кончанских и улицких», которых старосты концов и улиц обязаны были ставить на суд в исках на них сторонних лиц. Впрочем, пятина или соответствующая ей округа не была цельной административной единицей, не имела своего местного административного средоточия.
Пригороды. Она распадалась по пригородам на части, называвшиеся их волостями, а в московское время уездами или присудами; каждая волость имела свое особое административное средоточие в известном пригороде, так что кончанское управление было единственной связью, соединявшей пятины в одно административное целое.
Пригород со своей волостью был такой же местный самоуправляющийся мир, какими были новгородские концы и сотни. Его автономия выражалась в местном пригородном вече. Впрочем, этим вечем руководил посадник, который обыкновенно присылался из старшего города. Назначение пригородских посадников из Новгорода было одной из форм, в которых выражалась политическая зависимость пригородов от старшего города.
Вместе с этою открываются и другие формы в рассказе о том, как Псков стал самостоятельным городом. До половины XIV в. он был пригородом Новгорода, в 1347 г. по договору с Новгородом получил независимость от него, стал называться младшим его братом. По этому договору новгородцы отказались от права посылать в Псков посадника и вызывать псковичей в Новгород на суд гражданский и церковный; новгородский владыка, к епархии которого принадлежал Псков, должен был для церковного суда назначать туда своим наместником природного псковича. Значит, судебные учреждения старшего города служили высшей инстанцией для пригорожан. По договорным грамотам сотские и рядовичи без княжеского наместника и посадника не судят нигде. Это значит, что старосты городские и сельские, подобно новгородским тиунам посадника и наместника, только начинали судебные дела, для окончательного решения переносили их к докладу в суд докладчиков в Новгороде.
Третья форма политической зависимости пригорода от старшего города состояла в праве последнего облагать пригородское население сборами на свои нужды. Далее, Новгород раздавал свои пригороды в кормление князьям, которых призывал к себе на службу; во время войны пригороды по приказу Новгорода высылали свои ополчения, которыми иногда командовали новгородские воеводы. За ослушание Новгород наказывал пригороды денежной пеней и даже «казнью», которая состояла в военной экзекуции, сжигавшей села и волости непокорного пригорода. Так, казнены были в 1435 г. Ржева и Великие Луки за отказ платить дань Новгороду. Несмотря на то, политическая зависимость пригородов, выражавшаяся в столь разнообразных формах, была всегда очень слаба: пригороды иногда отказывались принимать посадников, которых присылал главный город; Торжок не раз ссорился с Новгородом и принимал к себе князей против его воли; в 1397 г. вся Двинская земля «задалась» за великого князя московского Василия по первому его зову и целовала ему крест, отпав от Новгорода.