Дальше Вассиан приводит Ивану III на память примеры и князя Игоря, и князя Святослава, и князя Владимира Святого, Владимира Мономаха и, наконец, Дмитрия Донского — всех его предков для того, чтобы побудить его к решительным действиям. Если вчитаться в это чрезвычайно энергичное послание, то, бесспорно, можно сделать следующие выводы.
Во-первых, архиепископ Вассиан, несомненно, имел чрезвычайно высокий авторитет. Говорить с великим князем таким тоном мог позволить себе далеко не всякий. И не отчаяние слышится в словах архиепископа, а сила и уверенность, безусловное достоинство. Все это дает ему возможность так резко требовать от великого князя решительных действий. Второй вывод говорит о том, что действительно попытки решить татарское нашествие дипломатическим путем были налицо. Видимо, какие-то люди действовали, исходя из чисто личных интересов. Наконец, Вассиан учитывал, что у князя была определенная оппозиция (в лице его собственного сына, который желал сражаться с татарами), не говоря уже о том, что паника, происходившая в Москве, могла перекинуться и на остальные территории, подверженные татарской угрозе. Следовательно, архипастырь должен был укреплять дух уже не только великого князя, но и всей своей паствы, т. к. очевидно, что это письмо могло сделаться достоянием многих.
{стр. 66}
Когда наступают холода, Иван III со своими воеводами, видя, что не сегодня-завтра река встанет и сделается проходимой для татарской конницы, принимает очень правильное решение. Войска покидают свои места вдоль течения реки, т. е. сокращают кордонную линию, отходят вглубь и начинают концентрироваться в одно большое войско около Боровска. Этот прием стратегически закономерен, потому что кордонная линия не спасет в случае массированного удара татарской конницы, а здесь ей придется иметь дело уже с общим московским войском, которое будет собрано в единый кулак.
Некоторыми людьми это вполне естественное, оправданное военной тактикой отступление от Угры было воспринято как бегство. И опять-таки кое-где имела место паника: и среди населения, и среди ратников. А дальше происходит история очень странная, потому что когда Угра наконец замерзла, татары, вместо того чтобы ринуться уже в собственно московские пределы, очень поспешно ринулись обратно. Все это было на них очень не похоже, и можно думать, что Промысл Божий выказал себя здесь чрезвычайно явно. Подумать только: вдруг татары стали мерзнуть, потому что морозы были очень сильные (это они-то, привыкшие к степям), вдруг лошади их стали падать от бескормицы, хотя начало зимы всегда было для них очень выгодным (кони нагуляли за лето бока, отдохнули). Может быть, это была какая-то эпидемия, а может, подействовало то, что литовский князь не пришел на помощь — короче говоря, разграбив те литовские земли, которые оказались по дороге, Ахмат буквально ринулся к Донцу, с тем чтобы встать на зимовку в каких-то своих уже привычных местах. Хотя там вряд ли было теплее.
Дальше все шло очень просто. Тюменская Орда со своим ханом Иваком подошла близко к месту, где стояла Орда Ахмата, и то ли имел место бой, то ли просто стычка, но Ахмат был убит Иваком. Ивак, совершив этот героический поступок, послал своего гонца к Ивану III с верноподданническим сообщением о том, что твоего супостата, государь, больше нет. Гонец был щедро награжден. Это, собственно, говоря, и является концом стояния на реке Угре и формальным концом татарского ига. Подумать только, как низко пала некогда могучая Татарская держава.
Теперь мы перейдем к более прозаической теме, а именно к «Судебнику» 1497 года. Некоторое время назад мы разбирали «Русскую Правду», обсуждали, что такое «Правда Ярослава», «Правда Ярославичей», «краткая редакция», «пространная редакция» и т. д. И надо сказать, что нормы, зафиксированные в пространной редакции «Русской Правды», действовали весь XII век и, очевидно, XIII и начало XIV века, потому что ни о каких новых крупных юридических памятниках этого времени мы не знаем. В XIV веке начинают появляться договорные грамоты князей, когда великие московские князья заключают договоры с удельными князьями; помимо этого, конечно, есть духовные грамоты А в XV веке появляются уставные и судные грамоты. Уставные — это Двинская и Белозерская грамоты Они фиксировали вхождение данной территории в Московское государство, т. е. подтверждали, что данная территория является частью Московского государства. Судная грамота — это грамота, содержащая нормы судопроизводства, нормы наказания, и здесь в первую очередь надо отметить Новгородскую и Псковскую грамоты.
Это основные юридические документы, созданные в XV столетии, являющиеся предшественниками «Судебника» 1497 года. Вполне возможно, что читая те или иные учебные пособия, вы натолкнетесь на упоминания о так называемой сокращенной «Русской Правде». Я об этом не говорил в свое время, а сейчас надо сказать несколько слов. Формально сокращенная «Русская Правда» представляет отдельные статьи пространной «Русской Правды», написанные одна за другой и не очень большие по объему. Возник, естественно, вопрос о том, что собой представляет сокращенная «Русская Правда». Разброс мнений, которые высказывали ученые, был весьма велик. Одни полагали, что сокращенная «Русская Правда» является как бы протографом «Русской Правды» вообще, т. е. чем-то совершенно первоначальным. Другие — и это мнение, насколько я могу судить, значительно более авторитетно — полагали, что сокращенная «Русская Правда» представляет собой попытку использовать в начале XV века те отдельные статьи пространной «Русской Правды», которые еще могли как-то действовать, быть основой какого-то судопроизводства.
Совершенно очевидно, что жизнь чрезвычайно сильно изменилась: не удельная, а централизованная Русь, не Древне-Киевское, а Московское государство; изменились представления о жизни, усложнились формы жизни, и нормы «Русской Правды» стали слишком архаичными. Я думаю, что кто-то пытался все-таки использовать отдельные статьи «Русской Правды», которые еще сохраняли какое-то значение, и так возник вот этот своеобразный свод отдельных статей под названием «Сокращенная Правда» (название, естественно, было дано учеными). Если мы примем эту гипотезу, то должны будем признать, что и «Сокращенная Правда» долго действовать не могла, потому что уже не была систематизированным законодательством, и нужно было создавать нечто совершенно иное.
И вот в 1497 году появляется «Судебник», о котором нужно знать следующее. Рукопись его была обнаружена в 1817 году замечательным русским археографом и ученым П. М. Строевым, энергии которого мы обязаны спасением колоссального количества пергаментов и бумажных древних рукописей (между прочим, Павел Михайлович Строев составил и хронологические таблицы «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, и издание Эйнерлинга в 4-х томах знаменито как раз тем, что последний том — это указатели Строева). Опубликован «Судебник» впервые был в 1819 году. Особенностью этого кодекса является то, что он сохранился в единственном экземпляре. Это просто поразительный факт. Мы имеем довольно много — десятки, а то и сотни вариантов — тех или иных фрагментов «Русской Правды», а вот «Судебник» существует как бы в уникальном, единственном варианте. Отсюда — значительный интерес к нему, и надо сказать, что его анализировали как бы с двух позиций.
{стр. 67}
В XIX веке, когда у нас в истории чрезвычайно сильной стала юридическая школа, его анализировали именно как юридический памятник, т. е. как определенный этап в развитии нашей юриспруденции. Тогда же, при публикации 1873 года, он был разделен на 68 статей. Это разделение было в известной степени формальным, и можно считать, что далеко не всегда оно удачно, но это теперь стало традицией, и когда воспроизводят «Судебник», это всегда делают по тексту издания 1873 года, т. е. с этим делением. Вторым направлением изучения «Судебника» было изучение его с позиций, если хотите, социально-политической истории или, лучше сказать, социально-экономической: какие существовали слои населения, какие сословия, какие между ними были отношения, каковы права этих сословий, какие они имели льготы, какие обязанности. Здесь «Судебник» дает чрезвычайно ценную информацию.