Палач совершил преступление — прекратил слишком рано мучения государственного преступника. И за такую неквалифицированную работу он был справедливо наказан.
Это уже напоминает, как гитлеровцы делали мыло из покойников.
Все это — свидетельства очевидцев. Горсей не хотел очернить нашу страну — ничего плохого о России он не пишет. Наоборот: проживя так долго в России, он симпатизировал этой стране, как часто бывает. Она не стала его второй родиной, но у него здесь появилось много друзей, интересов — общий тон книги говорит именно об этом. А вот то, что он был потрясен подобными вещами, — это, конечно, факт.
Как во времена Нерона, людей травили дикими животными, причем это делалось разными способами: иногда медведя просто выпускали на человека, а иногда человека зашивали в медвежью шкуру и травили собаками. Для этого имелся даже специальный термин: «казнить, ошив медведно». Таким образом был казнен один из архимандритов Новгорода.
Может ли делать такие вещи нормальный человек? Наслаждаться зрелищем мучений, самому участвовать в допросах, приговаривать к смерти младенцев, отдавать на поругание женщин… Но это еще не все. Мы знаем, что одним из самых страшных злодеяний царя Ивана было убийство митрополита Филиппа. Предыстория была такова. Когда умер своей смертью митрополит Макарий, следующим митрополитом был Афанасий, который в 1566 году ушел на покой, видимо, не имея сил выносить весь этот ужас. Новым кандидатом на митрополию стал архиепископ Казанский Герман. Он был из монахов Иосифо-Волоцкого монастыря, ярый враг еретиков, человек очень решительный и, казалось, должен был во всем поддерживать царя. Как только его избрали, он первым делом высказался против всех этих зверств. «Как! Еще не поставлен, а уже начинаешь меня сдерживать?!» Его отправили в Казань, через два года он был казнен.
Почему в митрополиты был выбран соловецкий игумен Филипп Колычев, сказать трудно. Это загадка, потому что как только Иван предложил ему занять это место, Филипп сразу поставил условием, чтобы за ним сохранилось право печаловаться об обидимых, гонимых и казнимых. Он потребовал также уничтожить опричнину. Иван страшно разгневался и потребовал, чтобы он отказался от такого условия. Сошлись на компромиссе, что в дела опричнины митрополит вмешиваться не будет, а печаловаться право имеет.
В 1566 году митрополит Филипп возглавил Русскую Церковь; в 1568 году он был схвачен в алтаре Успенского собора и отправлен в заточение в Отрочь монастырь под Тверью. Непосредственными исполнителями гнуснейшего надругательства над святителем были отец и сын Басмановы — Алексей и Федор. Наступил 1569 год. Царь получил донос (думаю, вы догадываетесь, что доносы процветали в то время), где говорилось о том, что-де Новгород желает отложиться. Прямо-таки реставрация событий 100-летней давности. Пришло в голову наказать город образцовой, так сказать, казнью, и опричное войско выступило в поход в декабре 1569 года. Начиная с границ новгородской земли (Клин, Вышний Волочек, Тверь), все подвергалось страшному разграблению и разгрому, причем количество убитых исчислялось тысячами. Царю якобы было нужно скрыть движение своей армии головорезов к Новгороду, поэтому свидетелей этого марша убирают.
Когда миновали Тверь, Малюта Скуратов по повелению царя заехал в Отрочь монастырь взять благословение на усмирение Новгорода у заточенного владыки Филиппа. Это «была, видимо, особая форма казни. Историки здесь могут обсуждать только один вопрос: задушил Малюта владыку Филиппа собственными руками или угарным газом из печи. Только такая деталь в точности не известна, а то, что он был убит, — здесь сомнений нет никаких.
2 декабря первый опричный полк вступил в Новгород. Сразу была захвачена вся церковная казна, опечатаны храмы, взяты практически все приходские священники и «поставлены на правеж». Их по {стр. 85} нескольку часов в день били палками, с тем чтобы они отдали положенное количество денег. Правеж некоторых продолжался целый год, количество погибших приходских священников точному учету не поддается.
Спустя несколько дней в Новгород вступил сам государь, был встречен архиепископом Новгорода с крестным ходом. Ко кресту он не приложился, заявив, что здесь все изменники, но на обедню в Софийский собор проследовал. Затем на пиру у архиепископа, после того как свита царя подкрепилась, царь прокричал условный сигнал — знаменитый вопль «гойда!», и начался шестинедельный погром города. Шесть недель грабили, убивали и насиловали.
Можно провести историческую параллель, сопоставив эти события с изъятием церковных ценностей в 1920-е годы или с красным террором 1919–1920 годов в провинции, где-нибудь, скажем, на Кубани. Ничего другого на ум не приходит. В Новгороде было 30 тысяч населения. С достаточно большой долей вероятности можно сказать, что погибших было 15 тысяч — каждый второй. Напомню, что Новгород уцелел от татарских набегов. Но от царя Ивана он не уцелел. Зафиксирован случай: когда опричники уже покинули город, то новгородцы, видимо, приводя в порядок захоронения, нашли в одной общей могиле 10 тысяч тел. А сколько не нашли? А сколько было утоплено в прорубях в Волхове? А сколько было убито и замучено по бескрайним новгородским землям?
Из Новгорода царь Иван, награбив все, что можно было награбить, отправился во Псков. Но Псков уцелел. Мне кажется весьма вероятной следующая версия чудесного избавления Пскова от последствий царского визита: один псковский юродивый (а царь был очень суеверен) заявил, что если царь останется во Пскове и начнутся всякие ужасы, то он вскоре погибнет. И тут вдруг возьми да приключись такое обстятельство: у царя Ивана сдох любимый конь. Видимо, это произвело определенное впечатление на Ивана Васильевича, и он гнев свой царский от города отложил.
В 1571 году крымское войско внезапно появилось на русских границах, переправилось через Оку там, где не было сторожевых отрядов, и быстро двинулось к Москве. Опричное войско не смогло защитить город. Многие опричники просто не явились, а те сравнительно небольшие опричные части, которые все-таки встали у города, защищали его весьма пассивно. Поскольку крымцы не штурмовали активно Москву, то и защищать ее особенно не приходилось. Москва просто была выжжена, и сгорел заодно весь опричный двор московский — все постройки, которые относились к этому двору в районе современного Арбата, Знаменки, Воздвиженки и т. д., сгорели дочиста и уже восстановлены потом не были. Поэтому на следующий год, когда опять стало известно о походе крымцев, были приняты совершенно радикальные меры. Никакого опричного войска уже не было, а было просто русское войско, где опричнина и земство были перемешаны. Командовал всем знаменитый воевода князь Михаил Воротынский, который в бою недалеко от современного Подольска в пух и прах разнес крымских татар. В плен попали крупные татарские военачальники, и на много лет Москва была спасена от набегов. Это не помешало царю Ивану через несколько месяцев казнить князя Воротынского по ложному обвинению в колдовстве. Его положили на железную решетку и медленно поджаривали.