Возникла своеобразная коммуна, центр казачества — Запорожская Сечь, куда вход не-казакам был заказан. Они жили своим весьма своеобразным миром, который все-таки не вполне адекватен изображенному на известном полотне Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану». Хотя письмо такое написано было. Когда его издают, то делают это с большими купюрами — все, что там содержится, печатать просто неудобно.
Поначалу казаки занимают позицию достаточно пассивную. Они подданные короля и бунтовать открыто не собираются. Но они требуют, чтобы Православие не подвергалось гонению, чтобы права, которыми обладает католическая церковь, были и у православных. Естественно, эти требования никто удовлетворять не собирается. Отсюда — протест, который рано или поздно приведет к взрыву.
В это время существовала опасность уничтожения иерархии. Коль скоро епископы уклонились в унию, то надежда была только на тех, которые остались, и таких было всего два человека, но и те вскоре умерли. Таким образом, полякам нужно было просто дождаться, когда вымрут православные священники, {стр. 103} и дело будет кончено. Но Иерусалимский патриарх Феофан, приехав в Польшу, тайно рукоположил новых епископов, которые так же тайно начали рукополагать священников. Иерархия была восстановлена, и это был колоссальный шаг. Хотя польское правительство объявило Феофана шпионом Турции, а новых епископов незаконными (они подлежали аресту, как и все те священники, которых они рукоположат), но дело было уже сделано. Кроме того, оставалась столица Малороссии Киев, где поляки распоряжаться не могли, потому что это был центр казачьего войска. Там православные чувствовали себя в полной безопасности. Там же возникает и центр просвещения — Киево-Могилянская академия, названная так по имени ее основателя Петра Могилы. «Могила» по-украински означает «холм» («могила» в нашем понимании по-украински называется «домовына»). Поэтому фамилию Могила у нас, вероятно, перевели бы как Холмский или Курганский.
Митрополит Петр Могила, который управлял западнорусской Церковью более 10 лет, оставил удивительную о себе память, потому что непрерывно заботился о подготовке кадров образованных людей. Иезуиты обрушили на православное население поток пропагандистской литературы. Отвечать на это было необходимо, но это было трудно, поскольку у нас такой полемикой никогда не занимались. В братствах сразу же начинают готовить первые апологетические сочинения, но особое развитие это получает во время управления церковью митрополитом Петром, который сам составляет немало выдающихся трудов, не утративших значения и по сей день. Может быть, самая знаменитая его книга — «Камень веры». Это развернутая апология Православия. Знаменит и Большой Требник, где он чрезвычайно тщательно собрал все чинопоследования Православной Церкви. Он задумал, как известно, издание Миней Четий, которое осуществил уже святитель Димитрий Ростовский.
Короче говоря, Могила видел в распространении просвещения одно из самых верных средств защиты Православия. И для нас это тем более важно, что именно из Киево-Могилянской академии к нам и поедут в середине XVII века первые учителя, а первые московские школы откроют именно киевские ученые монахи. И не случайно именно оттуда приедут потом действительно выдающиеся просветители XVII века, имена которых мы всегда чтим и, надеюсь, никогда не забудем: Симеон Полоцкий, Димитрий Ростовский и многие другие.
Получается, что оборона Православия шла по линии распространения серьезного просвещения и путем, если хотите, активизации деятельности казаков. Это хорошо разобрано у А. В. Карташева: на каких сеймах какие законы принимались, как вынуждали польское правительство идти на попятный, как все то, что принимали, тут же пересматривали; как неистовствовала польская· шляхта; какое было отвратительное насилие над православным населением; какие безумства чинили униаты. Здесь достаточно упомянуть знаменитого униатского епископа Иогафата Кунцевича, который у них почитается святым. Он был убит в Витебске толпой после насилия, которое учинил над православным священником.
Кунцевич прославился тем, что приказывал выкапывать тела православных людей из могил и бросать их на съедение собакам в порядке идейной борьбы с Православием. Это обычный уровень униатов, это то, что видело православное население: нельзя было крестить детей, венчаться, отпевать покойников, да и просто служить в храме, потому что храма не было, а служили в шалашах — вот что такое уния при поддержке иезуитов.
Надо сказать, что сами поляки к униатству относились очень скептически. Польская шляхта по отношению к униатам задирала нос и называли униатство «вярой хлопской», т. е. верой холопов, в отличие от католической религии, которая называлась «вярой господской», т. е. верой благородных.
Но иезуиты просчитались. Воображая, что униатство станет своеобразной ступенькой при переходе от Православия к католицизму, они не учли, что униатство укоренится в мозгах иных людей в качестве самостоятельного варианта религии, и его адепты не захотят переходить ни в Православие, ни в католицизм. Дойдет до того, что наиболее серьезные польские политики уже не будут знать, кула им деваться от этих безумных униатов, потому что они, так сказать, сотрясали славянские государства в самый неподходящий момент, создавая дополнительное напряжение.
Когда после очередного сейма права православных в очередной раз были нарушены, когда вольных малороссов стали прикреплять к земле, когда началась очередная волна репрессий, начались восстания. Они вспыхивали в отдельных районах, и до сих пор на Украине называют имена Наливайко и других. Все это называлось гайдаматчиной, т. е. восстанием гайдамаков, и изобиловало безумными зверствами с обеих сторон, как всякая гражданская война. Казаки люто расправлялись с католиками и униатами и в ответ получали то же самое. Казаки считали себя мстителями, потому что им действительно было за что мстить, а те карали казаков как государственных изменников. Это было прелюдией к тому, что должно было произойти, но вряд ли кто-нибудь предвидел это в угаре борьбы.
И вот войсковой писарь (второй или третий человек в казачьем войске) Богдан Хмельницкий, достаточно законопослушный человек (он должен был соблюдать польские законы уже вследствие своего положения), после того, как польский шляхтич убил его малолетнего сына, отправился подавать жалобу королю. Жалоба не была принята, обидчик, хоть он и был известен, наказан не был. Тогда Хмельницкий начинает действовать, и в 1648 году разгорается настоящая казацкая война, которая первоначально приносит казакам большие успехи. Польское войско разбито, коронный гетман попадает в плен, Богдан Хмельницкий продает его туркам в Крым, таким образом сразу как бы ублажая своих союзников и вместе с тем проявляя гуманность по отношению к гетману (турки тоже не собираются его убивать, потому что за него можно получить очень приличный выкуп).
{стр. 104}
По Зборовскому миру поляки должны пойти на очень большие уступки. Во-первых, число реестровых казаков увеличивается до 40 тысяч; фактически Украина благодаря такому войску становится автономной, потому что справиться с ним очень сложно. А учитывая, что на каждого реестрового казака приходится 1–2 нереестровых, это войско становится и того больше. Во-вторых, Киев и область полностью переходят под контроль казаков, и они добиваются обязательства польского правительства убрать евреев со всех территорий, занятых казаками. Конечно, не притеснять Православие и прочая и прочая.
Но поляки понимают, что не могут уступить, и военные действия продолжаются. На этот раз они удачны для Польши, и после поражения Хмельницкого по Белоцерковскому миру количество реестровых казаков сокращается в два раза. Православие не имеет никаких прав и признается только вследствие давних обычаев. А дальше будет издан универсал, по которому всякий подданный, исповедующий ересь, или схизму, должен преследоваться по закону.