Наиболее, пожалуй, толковым был только один гербовый сбор, который придумал сам Курбатов. Смысл его очень прост, и сбор этот сохранился у нас навсегда: хотите подать или получить официальную бумагу, запрос, прошение — за отсутствием простой бумаги пишите на гербовой. За орленую бумагу, попросту говоря, за официальный бланк — плати. Резко сократилось количество бессмысленных прошений, которых Петр очень не любил, и кончились бесконечные челобитные, в которых бояре жаловались, что кто-то кого-то оскорбил, заняв место выше или оскорбив предков (Петр запретил принимать подобные челобитные). Гербовый сбор что-то давал, хотя и не очень много. Он остался навсегда, тогда как экзотические налоги на баню, на мытье, на вход в город, на бороду (мужики не платили налог на бороду, если пребывали у себя в деревне, а вот если они входили в город, то надо было платить) — все это, конечно, не прижилось
Кроме того, Петр стал практиковать систему винных откупов, а это — особая статья дохода российской казны. Когда-то было так, что варил вино, курил зелье и торговал им — кто хотел. Петр понял, что это неплохой источник пополнения государственной казны. Но монополию на алкоголь он не ввел, потому что дело это было хлопотное и грозило, надо понимать, чудовищными злоупотреблениями. Петр стал практиковать систему винных откупов — сначала осторожно, а потом все тверже, и впоследствии эта система то отменялась, то вновь вводилась в течение XVIII-XIX веков. Какой-то предприимчивый купчина, к примеру, покупал у казны право на продажу водки в данной губернии на столько-то лет вперед. Приблизительная средняя цена ее известна, и купец сразу выплачивал в казну всю ее (максимум — в два-три приема). Таким образом казна сразу получала деньги, которых у нее не было. А дальше купец должен был вернуть эти деньги себе. Ясно, что он продавал некачественный алкоголь в гораздо большем количестве и дешевле. Ясно, что он набивал карман в два раза больше уплаченного, подкупив чиновников и споив колоссальное количество народа. Но дело было сделано.
Подобные откупа — это было «пожарное» средство пополнить казну. При том, что все знали, что это страшное зло и в моральном, и в экономическом плане, потому что там, где практиковались откупа, чиновники были абсолютно все коррумпированы.
Но это было еще не все. Петр понимал, что можно много получить от торговли. В те времена наше сырье было следующее: лес, смола, пенька, кожа, сало, мед, меха. Петр пытался завести собственную {14} морскую торговлю. Выход к морю был обеспечен, и кто, казалось бы, мешал русским купцам завозить товары? Но дело это не пошло. Вся торговля была очень прочно в английских и голландских руках, и хотя Петр строил корабли и пытался учредить компании для сбыта товаров, всячески стимулируя своих купцов, но торгового флота не получилось. Дело оставалось в руках иностранцев, и это приносило определенные убытки. Однако вывоз при Петре стал давать очень большие деньги в сравнении с прежними годами, и он стал значительно превышать ввоз, на чем казна уже стала держаться — разница была во многие сотни тысяч рублей.
Наконец, Петр решил обеспечивать страну самым необходимым без ввоза. В XVII веке покупали оружие — при Петре оружие стали делать сами. При нем родилась, собственно говоря, наша тяжелая индустрия. Начало было очень простое: нужно было отливать пушки для кораблей и армии, следовательно, нужно было найти места, богатые железной рудой, и строить горнодобывающие и обрабатывающие предприятия. При Петре возникает Екатеринбург, названный в честь императрицы Екатерины Алексеевны, жены Петра, разворачивается деятельность Тульского завода, а потом возникают Олонецкие, Петрозаводские заводы. И действительно Петр производил невероятное количество очень неплохих пушек, вооружил армию русскими ружьями, штыками и палашами. С этой поры в России стала довольно прочно на ноги горнодобывающая, железоделательная, чугунная, литейная промышленность.
Петр хотел еще одеть армию в русское сукно, но с этим было сложнее: к суконной промышленности со всех сторон примеривался Меншиков, и кроме убытков это ничего не приносило. Что-то получалось, но по-настоящему поставить дело так и не удалось. Светлейший князь был беспощаден к финансам, которые отпускались на это дело, и качество сукна было из рук вон плохим. Приходилось сукно закупать. Меншиков отделывался синяками на физиономии — Петр бил его, ломал об него дубинки, обещал повесить, но положение не менялось.
5. Строительство Петербурга
Остается добавить, что была еще одна реформа — устройство новой столицы. Петр стал называть Санкт-Петербург столицей еще в 1703 году, когда города и в помине не было. Был заложен деревянный храм в честь свв. апп. Петра и Павла, и стали строить крепость, которая контролировала бы проход шведских кораблей в устье Невы. Быстро строили насыпи, бастионы. Потом архитектор Доменико Трезини стал одевать эту крепость в камень, работы затянулись. Только к концу XVIII столетия Петропавловская крепость приобрела тот вид, который имеет сейчас. Ее-то и называли по-голландски «Санхт-Питерсбурх» (по-немецки сказали бы «Петер»), и впоследствии именно так и стали называть город — Санкт-Петербург (город Святого Петра).
Сначала город застраивался хаотически, но потом Петр пригласил из Франции знаменитого Леблона («истую диковину», как он называл этого архитектора и садовода), и вместе с Петром они создали план регулярной застройки Петербурга. Полностью он не был реализован, но в целом идеи этого плана сохранились: роскошная застройка дворцами вдоль Невы, Невская перспектива, связывающая Адмиралтейство и Александро-Невскую Лавру, соответствующая застройка Васильевского острова (назван по имени капитана Васильева, командовавшего батареей, которая там стояла). Все это стало системой постепенно. Но уже к началу 20-х годов город приобрел регулярный вид. Дома строились по красной линии, было много каменного строительства, построены набережные, прорыты каналы, чтобы дренировать болота, кое-где поставлены деревянные подъемные мосты, чтобы могли проходить по каналам парусные корабли. Но Нева получила мосты очень поздно — в самом конце XIX века. Летом по Неве плавали, а зимой ходили по льду, а когда начинался ледоход или ледостав, то сообщение через реку затруднялось. Короче говоря, все шло так, как сказал А. С. Пушкин: «Мосты повиснут над водами, и заведет крещеный мир на каждой станции трактир». Трактиры тоже заводили.
Первым губернатором Петербурга был, конечно, верный Данилыч, и надо сказать, что он проявил себя очень толковым распорядителем. Крал он, вероятно, не меньше обычного, но, тем не менее, строил быстро, энергично, всеми правдами и неправдами заманивал купцов, без конца появлялся то тут, то там, смотрел за тем, что делается. В глазах Петра это значило немало. Петр выстроил для себя два дворца — летний и зимний. Зимний не сохранился, а летний существует — Летний дворец в Летнем саду. Сад заложил Петр и не щадил средств для его украшения. Его переписка по этому вопросу говорит о том, что он заказывал особые сорта деревьев и цветов из Измайлова, лилии, которые особенно сильно пахнут. Покупал статуи, причем требовал от своих агентов купить в Италии хороших, добрых статуй. Называл он свой Летний сад по-московски огородом, очень о нем заботится и действительно любил там гулять.
Летний дворец очень скромен, очень прост. Да это, собственно, и не дворец, а просто большой и удобный дом. Петр хвастался, что из всех европейских государей он и прусский король — самые скромные, потому что они меньше всего тратят на содержание своего двора. И действительно он в этих вопросах доходил до скупости, хотя для того, чтобы скрыть происхождение своей супруги, он не жалел средств на ее туалеты, и это, вероятно, делает ему честь. Сам же он ходил в сапогах, а чулки ему штопала супруга. Он не любил новую одежду и чаще всего ходил без шляпы, а когда ему был нужен парик для официальной церемонии, он просто снимал его с головы какого-нибудь придворного, стоящего поблизости. Как только надобность в парике отпадала, он водружал его обратно.