Первоначально поволжские города, движимые единственно инстинктом самосохранения, советовались лишь о том, как обороняться от внешних и внутренних опасностей, но от обороны они в конце концов должны были перейти и к вопросу о том, как совсем избавить страну от внутренних и внешних врагов. На этот путь решительного наступления против врагов родины города были увлечены патриархом Гермогеном, который как-то нашел возможность из своего заключения рассылать грамоты по городам, а когда умер Гермоген — грамотами Троицкого монастыря. Грамоты эти возымели свое действие. Первый пример подали нижегородцы. Нижегородцы были увлечены пламенной речью своего земского старосты Кузьмы Минина Сухорука. Они приговорили собрать «третью деньгу» (то есть третью часть имущества) на содержание ратных людей и организовать ополчение на выручку Москвы. Весть о деятельности нижегородцев скоро распространилась по городам Поволжья, и к ним стали приставать бездомные дворяне и дети боярские. Первыми пришли к ним смоляне, вязьмичи и дорогобужцы, дворяне, которые, лишившись своих поместий, когда их земли были заняты поляками, пришли искать приюта и были «испомещены» в Арзамасском уезде, но откуда были изгнаны Заруцким и казаками. Однако нижегородское ополчение было еще слишком незначительно, а поэтому нижегородцы обратились к другим городам с окружными грамотами, в которых они призывали города «с ними быти в одном совете и ратным людям на польских и литовских людей итти вместе, чтобы казаки по-прежнему низовой рати своим воровством, грабежи и иными воровскими заводы и Маринкиным сыном не разгромили». Нижегородские грамоты приглашали население государства стать против польских и литовских людей и против казаков, так что и те и другие в этих грамотах прямо объявляются врагами отечества. На призыв нижегородцев откликнулось много городов, и первым — Коломна. Когда ополчение выросло уже во внушительную силу, оно выступило в марте 1612 года вверх по Волге по дороге в Ярославль. Князь Д. Пожарский, ставший во главе ополчения, предпринял этот обходной путь для того, чтобы по дороге собрать еще ратных сил, дать русским людям возможность примкнуть к нему, объявить по Руси, что собирается земское ополчение. Около трех месяцев ополчение стояло в Ярославле, выжидая, пока подойдут новые силы. В недрах этого второго земского ополчения, как и в недрах первого, организовался Земский собор для ведения государственных дел. Организация такого Земского собора была необходима, так как всеми признаваемого правительства в Московском государстве в то время не было, ополчение же, которое выступало по своей воле на защиту всей земли, имело, конечно, моральное право установить временное правительство в своих недрах. Еще когда ополчение находилось в Нижнем, города присылали сюда не только ратных людей, но и своих выборных представителей, а в апреле из Ярославля Пожарский разослал грамоты по городам, в которых просил прислать выборных «для царского обиранья». Когда же не все города прислали своих выборных, Пожарский разослал новые грамоты. Очевидно, у него было желание, чтобы Земский собор отличался возможной полнотой, чтобы все города были на нем представлены. Подобно тому, как в первом земском ополчении исполнительная власть находилась в руках трех воевод — Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого, так и теперь князь Пожарский управлял не только ополчением, но и всей землей: принимал челобитные, давал тарханные и жалованные грамоты монастырям, производил сборы на ратное дело, заведовал постройками в городе, но всем этим он распоряжался не по своей единоличной воле, а «по указу всей земли», то есть по приговору Земского собора, который заседал в его стане. Так Земский собор в военном стане два раза становился верховным правительством страны.
Земское ополчение, собравшееся в Ярославле, предполагало вступить в борьбу не только с поляками, но и с казаками, уцелевшими от первого ополчения. В грамотах, разосланных Пожарским и его товарищами в апреле, казаков, как врагов государства, выставляли даже на первый план: писали, что «старые заводчики великому злу, атаманы и казаки, которые служили в Тушине лжеименитому царю, убив Ляпунова, хотели всем в государстве по своему воровскому обычаю владети», присягнув Маринкину сыну, и вернулись к злому совету: лучших земских людей убили, животы разграбили и владеют ими по воровскому своему обычаю. Поэтому Пожарский принимал в свое ополчение всех, кто крепко стоял против польских и немецких врагов и воров, которые, по его словам, в государстве «новую кровь вчинают». Казаки сами открыли военное действие против нижегородцев. Пожарский выбил казаков из поволжских уездов и отбросил их к Москве, где они не только не были вредны, но и полезны для целей Пожарского, так как с поляками они не дружили, вели с ними борьбу в Кремле и подрывали польские силы. Предоставляя врагам истреблять друг друга во взаимной борьбе, Пожарский не спешил к Москве: предполагая избрать царя всей землей, он рассылал грамоты по городам, приглашая избрать «советных людей» «для царского обиранья», то есть для избрания царя. Но в Ярославле этому делу не удалось осуществиться: пришли вести о приходе гетмана Ходкевича с большими силами на выручку литовского гарнизона, сидевшего в Кремле. Пожарский ускоренным маршем должен был отправиться к Москве. С приближением земского ополчения часть казаков под начальством Заруцкого поспешила ретироваться на юг, а другая часть более мирных и умеренных под начальством Трубецкого осталась под Москвой и стала ждать столкновения Пожарского с Ходкевичем. После переговоров Пожарского с казаками произошло их соединение с войсками Пожарского для общих действий. Очень много содействовал этому соединению троицкий келарь Авраамий Палицын. Дело происходило так: в тот критический момент, когда Ходкевич подходил к Москве-реке, чтобы соединиться с польским гарнизоном, в стане казаков явился Авраамий Палицын и произнес воодушевленную речь, обещая казакам все сокровища Троице-Сергиевской лавры и именем преподобного Сергия убеждая их встать против врагов православной веры. Эта речь затронула национальные и религиозные чувства, еще дремавшие в душах казаков: они поднялись и ударили на Ходкевича, которого задумали отбить и заставить отступить из-под Москвы. 22 октября 1612 года соединенное земское ополчение взяло Китай-город, а 26 октября сдался Кремль, который представлял тогда мерзость запустения: в Кремле нашли истощенных голодом поляков, которые питались павшими лошадьми и даже, как полагают, трупами людей; по крайней мере, в чанах, где хранилась солонина, будто бы найдены были и части человеческого тела. Итак, государственный центр был очищен от врагов. Оставалось реставрировать царскую власть. За это-то и взялись русские люди по очищении Москвы от поляков.
Первоначально князь Пожарский предполагал избрать царя в Ярославле, но когда Москва была очищена от поляков, это намерение было изменено. Во-первых, должно было избрать царя в Москве, как в древней столице государства, а во-вторых, можно было рассчитывать, что Земский собор в Москве был бы более полного состава, так как в земском ополчении были представлены только север государства и Поволжье, а южные окраины вовсе не были представлены в земской рати; поэтому после занятия Москвы, в половине ноября 1612 года, князь Пожарский разослал новые грамоты по городам Московского государства с предложением избрать по 10 человек «крепких и разумных людей» для «царского обирания». В грамотах населению предлагалось дать своим выборным «договоры», то есть инструкции о том, как строить государство до избрания царя.
В январе 1613 года выборные съехались в Москву и составили Великий Земский Совет, или думу. Этот совет отличался небывалой полнотой своего состава. На избирательной грамоте Михаила Федоровича имеется 277 подписей, но участников собора было, несомненно, гораздо больше, так как подписывались только те, кто был «грамоте учен». Например, от Нижнего Новгорода подписались на грамоте четверо: протопоп, посадский и 2 стрельца, а между тем известно, что выборных от этого города было 19 человек: 3 попа, 13 посадских, дьякон и 2 стрельца. Подписывались тогда не все потому, что на само это дело смотрели иными глазами, нежели теперь. Подписываясь, имели в виду лишь засвидетельствование совершенного акта, а для этого было достаточно и небольшого числа подписей; при подписании грамоты практиковалось широкое заместительство, причем подписывающийся даже и не перечислял всех по именам, а писал просто, например так: «такой-то за себя и за всех тулян место руку приложил». Если предположить, что каждый город прислал по 10 выборных, то общее число их будет около 500 человек, так как на соборе было представлено, как видно из грамот, 50 городов. К этому надо прибавить еще освященный собор, который входил в Земский собор в полном составе; если прибавим еще думных людей, стольников, чины служилые и промышленные, то окажется, что участвующих в Земском соборе 1613 года было по крайней мере 700 человек. Этим большим количеством участников собора объясняется и то обстоятельство, что для них не нашлось помещения, и заседания происходили в Успенском соборе. Собор 1613 года был полон не только по количеству представленных на нем местностей, но и по количеству различных сословных рубрик, по своему социальному составу. Этим он значительно отличался от всех предыдущих и следующих за ним Земских соборов, так как в них принимали участие, кроме высшего духовенства и Боярской думы, только московские придворные и торговые люди, боярские дети и посадские. На соборе же 1613 года мы видим также представителей посадского населения от областей, видим выборных от казаков и даже от «уездных людей», то есть от государственных крестьян черносошных; впрочем, относительно последних в литературе существует разногласие: иные разумеют под «уездными людьми» помещичьих крестьян, указывая на факт нахождения на соборе «уездных людей» из южных уездов, где государственных черносошных крестьян не было; другие разумеют под «уездными людьми» крестьян государственных. Во всяком случае этот вопрос еще не решен: может быть, мы не вполне еще точно знаем население южных уездов, чтобы утверждать, что там не было государственных крестьян. Можно сказать только одно с несомненностью: все слои свободного населения Московского государства участвовали в «царском обираньи» и Земский собор 1613 года по составу вполне заслуживает название Великого Земского Совета. Но необходимо заметить, что на соборе 1613 года не было первостатейного боярства, «князя Ф. И. Мстиславского со товарищи»: они скомпрометировали себя службой королевичу Владиславу — во время осады Кремля они сидели за его стенами с поляками, а когда Кремль был взят, поляки их выпустили, и они разъехались по своим имениям. Но так как эти бояре скомпрометировали себя службой иноземному царевичу, то их сначала и не пригласили на собор, так что они не участвовали ни в агитации за того или другого кандидата, ни в самом избрании, а явились уже в конце, когда осталось только торжественное провозглашение избранного царя. Временное правительство разослало первостатейных бояр в почетную ссылку на воеводства.