Первым о пещерах Киево-Печерской лавры еще полтысячи лет тому назад упомянул посол Священной империи Сигизмунд Герберштейн. Он писал, что «под Киевом существуют подземелья, а в них видны саркофаги. Эти пещеры огромны и тянутся под землей на десятки миль. В них имеются древние погребения и тела людей, давно похороненные, но не истлевшие, в том числе двое князей в дорогих языческих облачениях». Еще полвека спустя француз Гийом Левассер д’Боплан писал, что в лавре имеются мумии возрастом старше, чем полторы тысячи лет, и ему вроде бы даже показывали тела античных героев Ахиллеса и Гектора.
Толком обследовать пещеры удалось только после Второй мировой. Осыпающиеся ходы укрепили цементными стяжками, каждого покойника снабдили табличкой, перед входом посадили бабушку-контролершу. С тех пор коридоры подземной святыни вечно забиты экскурсантами. Самая большая очередь возле могилы древнерусского богатыря Ильи Муромца. По легенде, тот прибыл в лавру прямо с поля боя, уже смертельно раненным. На боку у богатыря до сих пор видна здоровенная рана с рваными краями.
Всего в лавре хранится приблизительно сто двадцать мертвых человеческих тел. И все они относительно неплохо сохранились. То есть никто из древнерусских святых, конечно, не выглядит так, будто умер вчера, но черты лиц рассмотреть можно. Что, согласитесь, неплохо для людей, переставших дышать почти тысячу лет тому назад.
Средневековый поляк Андрей Целлариус утверждал, что мумии, похороненные в Лавре, защищены от осквернения страшными заклятиями. Краеведы позапрошлого века считали, будто дело в особом местном микроклимате, при котором тела просто не гниют, и все. Внятного же ответа на вопрос, почему тела монахов, похороненных в пещерах, остаются нетленными, у современных ученых нет. В девяностых годах рядом пытались хоронить украинских авторитетных бизнесменов. Так вот от их тел ничего не оставалось уже через год-другой. А тела монахов лежат десятое столетие подряд.
Правда, к концу 1980-х нетленные мощи начали почему-то покрываться плесенью. И киевский горком Коммунистической партии распорядился принять меры. Была сформирована особая бригада ученых, которым предстояло вмешаться и устранить непорядок. К работе подтянули лучших специалистов. Первый раз за тысячу лет мощи извлекли из пещер и развезли по медицинским институтам: обмеры, взвешивание, рентген, всевозможные анализы…
4Первой об этой истории мне рассказала сотрудница Музея Московского Кремля. Сухонькая еврейская женщина в вязаной кофте. Сама она занималась приблизительно тем же самым, но не в Киеве, а в Москве. Скажем, именно она последней вскрывала гробницу Иоанна Грозного и держала в руках его пустой череп.
– И как он вам?
– Что «как»?
– Ну, череп. Наверное, это очень необычное ощущение, заглядывать в глазницы, которыми Иван Грозный смотрел на мир. Пальцами трогать зубы, которыми когда-то он жевал пищу.
– Да нет. Чего тут может быть необычного? Ощущения как ощущения.
Женщина утверждала, что, судя по скелету, царь был минимум на полголовы выше любого из современников. Это был дородный лысеющий мужчина. Широкоплечий, пузатый, с крупными чертами лица и большим размером ноги. Но при всем при этом где-то в глубине души Иван так навсегда и остался затравленным мальчишкой-сиротой.
Насчет его отца люди шептались, будто смерть тот принял стыдную и непотребную – прямо на молодой жене. Потеряв разум, пожилой Василий III постриг законную супругу Соломонию в монастырь, а сам повадился каждую ночь ходить к Елене Глинской. И ладно бы каждую ночь: бывало, заглядывал к ней и днем. Елена была молодой, да ранней: под князем она голосила так, что слышно было по всему Кремлю. Женщины краснели, мужчины похабно хмыкали в кулак. Ради бесстыжей девки государь сбрил бороду, стал принимать корешки для улучшения потенции и забросил дела. Ну и помер вскоре. Править стал его новорожденный сынок Ваня. Вернее, конечно, не он сам, а от его имени – молодая царица.
Глинская никому на Москве не нравилась. Поэтому всего через несколько лет бояре ее отравили и править стали сами. Иван остался круглым сиротой. Прежде каждый московский князь долго учил наследника собственным примером. Но Ивана научить было некому: отец умер, а боярам дела до него не было. Никто не объяснил злому ребенку, как устроен мир, которым он станет править. Целыми днями Иван слонялся по Кремлю, забавы ради вешал собак и лет с двенадцати стал лезть под юбку каждой встреченной бабе. «Ну, весь в отца!» – умилялись бояре.