– Нет уж, едем обратно за город! Мы теперь белые люди и кофе пьем только там! – смеется моя новая знакомая. Машину она купила совсем недавно и еще явно не исчерпала все радости ее наличия.
– Фу, – морщится дядя Миша, – Пробники к твоим кремам и то в большей таре, чем у них там кофе. И горький, и дорогой…
– В общем, именно такой, каким должен быть кофе. Едем, я тебе говорю! София, наверняка, меня поддерживает. Так ведь?
– Всегда, по любому поводу и исключительно из общего к вам уважения. Я не гурман по части кофеев. Как-то не сложилось.
Зато я гурман по части хорошей фантастики, а моя, приобретенная Рыбкой, литературная помощница писала раньше именно таковую. Её коллега – маленький, вертлявый, совершенно не представительный и во спасение от этого представляющийся не иначе, как дядя Миша, – вроде бы как тоже бывший советский фантаст. Его я, правда, не читала, но все-таки… Впрочем, нет, в данном случае нельзя сказать «бывший». Союз давно развалился, а советские фантасты остались, и бродят по миру неприкаянные, лишенные привычной среды существования и по сто раз на год меняющие вид деятельности.. Нет, конечно, действуют. То рассказ их какой в сборник вставят, то почитать лекции на фестивале пригласят. Но все равно – не то, уже не то… Открывать двери издательств «с ноги» и продавать себя за большие деньги – не научились. А без этого – не прожить. Или параллельно занимайся другой-какой деятельностью. Раньше на ставке в научных институтах работали, теперь – то косметикой подторговывают, то – это если большая удача выдастся – литературными неграми под какое-то громкое имя пашут…
– Знакомься, это наши помощники! – «обрадовала» меня утром Лиличка, заводя в мой кабинет мужчину и женщину. Ну что ж в развитии событий моих такая стремительность-то?
Оба помощника – стиль джинсовый, спортивный, улыбчиво-коммуникабельный, хотя обоим явно за пятьдесят, и в пору мне на них глядеть так заискивающе, а не наоборот – тихо здороваются, впиваются в меня взглядами с жадным интересом профессионалов. Так, будто не вместе со мной книгу писать собираются, а обо мне, причем посмертно, причем смерть эта наступить должна вот-вот, а значит, изучить меня нужно скорее и тщательно… Тьфу, что за мысли мне лезут? Все Артур со своими загадками…
Женщина похожа на пуделя. Пепельные, будто пыльные, кудри болтаются при движениях головой, словно уши: не отдельными кучеряшками, а всей копной, будто единая, неделимая субстанция. Очки большие, нос остренький. Отличный персонаж для какого-нибудь иронического детектива, если возраст скрыть…
– Людмила и Михаил, – продолжает представление Лиличка, кладет мне на стол бумагу с резюме. Конечно, не на сейчас, а для потомошнего изучения, но глаз цепляется за выделенную жирным шрифтом фамилию. Лиличка даже не потрудилась произнести ее вслух, потому что сочла незначительной. Читаю, перечитываю, всматриваюсь в лицо и плыву.. Совершенно плыву, почти до истерики.
– Это вы? Нет, это и вправду вы? – несу нелепицу, не в силах объясниться по-человечески. – И про фею из закулисья, и про ведьмачку из лицея ненастья… Да я читала все. Да я же на них выросла. Да мы друг другу передавали, как самую большую ценность и даже часть ксерокопировали. Это вы? Но как же так? Зачем вам сюда? Ведь вы же, вы же! С большой буквы и глубоко неземного происхождения…
Милые, настоящие, не на что не похожие сказки для взрослых Людмилы Казачок сформировали когда-то значительную часть моей личности. Я и сейчас – там, где еще Сонечка – обязательно немного ведьмачка с добрыми намерениями…
– Увы, набор Сюжетов – тех самых, что с большой буквы и не земного происхождения – оканчивается значительно быстрее человеческой жизни. Вымучивать, притягивать за уши не хочу. А жить надо. Вот потому и здесь. Как ценный ремесленник.
Сказала она все это очень просто, совершенно без горечи или, там, оскорбленного достоинства. А потом добавила, уводя от себя внимание:
– Ну не смотрите на меня так. Я-то что… Вот дядя Миша – другое дело. Гений и все прочее. И ничего. Прекрасно помогал мне подторговывать косметикой. Два высших филологических, конечно, мешали немного – ну, там, обеспеченных дам некоторые его словесные обороты в тупик ставили – но это быстро прошло. И дядя Миша упростился, и дамы поднаторели… Вернее, спонсоры начали выбирать себе дам пообразованнее.
Была в ее живости какая-то болезненность, во взгляде мелькала едва уловимая скорбиночка… А может, я просто фантазировала. Считала, что не может великий писатель просто так, без горечи, перейти к дилетантам на посылки…