– Я отследила все интервью, перекопала все предоставленые мне факты. Да и сама Лилия много рассказывала интересного – она ведь все это время работала с Мариной, поддерживала ее идеи, убеждала Геннадия их профинансировать… И вот, когда книга вышла, оказалась успешной и нужной людям… Когда меня обязали писать это долбанное продолжение… Именно сейчас появляется тип, по имени Артур, который изначально работал в Черубиновской команде, и говорит мне, что все написанное – вранье. Ладно бы только говорил, но он ведь и доказательства насылает… Об остальных его странностях надо бы умолчать, но я скажу. Он уверяет, что мне грозит опасность тут. Хочет меня спасти… Пока спасает лишь от ночного одиночества. Сорри за интимные подробности, но это тоже может быть важно. А я была пьяная и хотела нежности. А он пришел и воспользовался. Точнее он пришел, и я воспользовалась… А может, между нами была внезапная вспышка чувств, о чем сейчас могу лишь догадываться, потому как помню довольно смутно… Но суть в том, что он, вроде, на моей стороне. И желает, вроде, всего хорошего. И вот оставил кусочек записи. И, кстати, я разговор Геннадия и Лилички нечаянно подслушала – они что-то там такое, про испорченный Мариной прямой эфир говорили. Точно-точно… И я теперь сильно запутана, немного напугана, но, больше всего, возмущена несправедливостью! Как они могли так беспардонно мне врать. Я ведь не для себя, а для памяти умершей подруги писала… А может, Артур нарочно все это подстраивает. Все они друг друга стоят. Как отличить, кто не врет?
Как ни странно, и Людмила и дядя Миша слушали очень серьезно, вполне улавливая смысл в выпаливаемых мною бессвязностях. Кажется, им было интересно. Кажется, я не ошиблась с выбором союзников.
Объективный взгляд
Понимаете ли вы, смешная разбитная дамочка в длинном джинсовом сарафане и вы, утонченный джентльмен с подвижным носом и повадками благородного породистого крыса, во что вмешиваетесь, благосклонно относясь к просьбам нашей глупой Сафо?. Впрочем, вы и не должны понимать, вы во все нюансы пока не посвященные, вам и не положено опасаться и прятаться. А вот ты, Сафо, что делаешь? Можно ли? Неповинных людей в свои интриги втягиваешь. Нехороша эта провокация. И ведь ладно бы, избитой дилеммой: или благополучие или борьба на стороне справедливости. К такой постановке вопроса все давно привыкшие и поступают согласно давно обдуманным своим внутренним технологиям. Тут уже, другое, более сложное, более мерзкое. Ты, Сафо, ставишь людей перед выбором между непорядочностью и непорядочностью. Не помочь тебе – значит, не проявить должного сострадания к ближнему и не стать на сторону обижаемого праведника. Помочь – изменить работодателю, который, нанимая, рассчитывал на твою преданность.
Нехорошо, Сафо, своими проблемами других прессинговать…
– Я знаю, конечно, что своими проблемами других прессинговать негоже… – бормочу нечто несуразное, откуда-то из подсознания вылавлимое. – Если вы не захотите в это все вмешиваться – я пойму, и ничуть не обижусь. Просто я сейчас в таком состоянии, что совершенно запуталась и ищу помощи, как последнее слабое существо. Понимаю, что вам не положено по статусу идти против Геннадия с Лиличкой…
– «Я баба слабая,/ Сама не слажу./ Уж лучше – сразу»… – цитирует Вознесенского Людмила, а сама на Михаила смотрит так многозначительно и вопрошающе. Похоже, несмотря на вечные их перебранки, серьезные решения всегда остаются у этой пары за ним. Матриархат, как маскировка для истинного строя – для патриархата. Забавное построение, обычно бывает наоборот… «Хай Он диктует, только хай он диктует так, как мне нужно!» – заведено в большинстве устоявшихся семей, где женщина довольно активна. У моих же ребят явно по-другому, и от этого они мне еще больше нравятся…
– Похоже, запись делалась не для эфира, а на будущее – констатирует дядя Миша, продолжая снова и снова прокручивать запись. Людмилины цитаты и мои реверансы он оставляет без внимания. – Голос обрабатывать потом собирались. Как увидели неприятности, камеру выключили. Так это вашей Марины голос или той, что чужая?
– Моей. Бесфамильной. Точно-точно. – снова лепечу, хотя пора бы все понять и расслабиться.
– Видите ли, Сафо, – Людмила решает объяснить мне все открытым текстом. – Мы ведь не обычные наемники. Мы – вольнодумцы. Работаем не столько ради платы – хотя и ради нее тоже, сколько для интересу. Ваша история весьма интересна. Глупо было бы отстраниться и действовать строго в рамках своих обязанностей. И потом, вы мне симпатичны. А наша общая начальница – нет. Мы – люди советской закалки, а, значит, пойти против начальства (ну, против именно такого) почитаем за подвиг, а не за предательство…