– Как можно! Ты должен! Немедленно! Покуда есть силы! – негодовал Боренька, ежевечернее приплетаясь к Сэму в офис. – Да если б я знал, что ты не забросил свои собирательства! Что ж ты молчал, мы бы к прошлой весне такого забабахали!
Сэм понял, что сопротивление бесполезно и торжественно отдал одну из своих квартир под студию. Вернее, квартиру без одной комнаты, потому что квартира была коммунальная, а оставшаяся в чужой собственности комната – моя. Так и вышло, что мы с Сэмом стали соседями. Меня его общество вполне устраивало, потому что, едва встав на ноги, он переселил своих родителей куда-то в частный дом, а сам решил жить в доме, где вырос. Отремонтировал общую кухню и санузел, поменял трубы, поставил железную дверь и… передумал. Купил квартиру где-то в другом районе и торжественно отбыл в неизвестном направлении. Я тоже в этой квартире почти не появлялась – жила в маминой. Комнату я долго сдавала, потом жильцы съехали. и я полюбила приезжать сюда, отсиживаться в одиночестве. Павлик давно уже жил со мной в маминой квартире, и, когда беспричинная тоска вдруг начинала грызть меня, я тут же вспоминала о каких-то бытовых хлопотах, связанных с этой комнатой и ехала сюда, якобы, для их исполнения. В один из таких приездов я повстречала Бореньку.
Открыла своими ключами дверь, вошла, по привычке считая, что в доме никого нет, и обалдела: на кухне сидел не знакомый мне огромный тип равномерно покрытый светло-рыжими волосами. Сидел он в набедренной повязке из моего полотенца и отчего-то напоминал мне снежного человека. Недонесенный до пепельницы окурок застыл в его пальцах . С минуту, растерянно замерев, мы сверлили друг друга взглядами.
– Так значит вот ты какая… – прищурившись, произнес Снежный человек, потом вдруг спохватился, покраснел, подскочил, уронил повязку, покраснел еще больше…
– А вы, собственно, кто? – его суматоха насмешила меня и успокоила.
– Я Большой Борис. ББ – если правильно. Я тут теперь живу… А ты не вор, я надеюсь? Не хотелось бы тебя обезвреживать…
Я пододвинула табуретку к кухонным дверям и молча уселась на нее. Это надо же! Такое нежданное новшество!
– Не поверишь, это я тебя наколдовал и потребовал. – не дождавшись ответа, Боренька – отчего-то так я окрестила его, едва узнала по имени – принялся сам вести разговор. – Я загадал, что первая вошедшая в этот дом девушка будет нашей студийной музою… И тут же в замке заворочался ключ.
– Муза должна жить в студии? – с надеждой спросила я. – Это чревато моим пленением?
– Увы, нет… Не имею таких прав и полномочий…
Честно говоря, я была немного ошарашена. Не столько поведением Бореньки, сколько таким развитием сюжета. Дело в том, что по пути сюда я тоже кое-что загадала.
Было грустно и хотелось развеяться. Я даже собиралась обзвонить всех заброшенных друзей с предложением собраться. После операции мои требования к реальности существенно возросли и ее вялотекущесть сейчас меня совсем не устраивала. Хотелось праздника, сумасбродства, нереальных целей и их осуществления. У меня был выходной. Павлик сидел на своей работе и периодически позванивал предупредить, что еще немного там пробудет. Я шла убирать свою комнату и тихонько напевала актуальное:
– Все равно я ужасно скучаю, сэр, возьмите Алису с собой! – допев припев, я тяжело вздохнула и посетовала: – А сэра-то у меня сейчас и не предвидится… Тому, что есть, меня брать некуда – не на работу же? – а остальные и так в печенках сидят. – я переключилась на другую песенку: – Святая Катерина пошли мне дворянина… – и вошла в свой подъезд…
– Ты не веришь мне? – Боренька как-то обиделся. – Боишься? Не хочешь быть музой?
– Хочу. Но у меня не получится. Я не умею вдохновлять. Только творить…
И пошло-поехало. Выяснилось, что мы читаем одни и те же книги, любим европейское кино и оба не умеем варить кофе. Выяснилось, что он слышал где-то мои стихи, а я один раз была на сборном концерте, где Боренька пел пару песенок. Я не могла сейчас вспомнить каких, и он побежал за гитарой, чтоб перебрать все исполняемые обычно композиции… И вот после них уже выяснилось, что мы совершенно не представляем теперь жизни друг без друга, что встреча наша совсем не случайна, и что целоваться с усатым мужчиной занятие отнюдь не неприятное…
– Я не знаю, любим мы друг друга, или это просто сейчас так кажется, – шептал Боренька, прижимая меня к себе. – Не знаю, за что и во имя чего все это на нас обрушилось. Но я прошу тебя, не уходи сейчас. Этот вечер, вся эта мистика, этот сумасшедший настрой – может, не повторятся никогда… Ими нельзя пренебрегать.
Я улыбалась и кивала в знак согласия. В мире внезапно наступила весна и меня это радовало.