– Ты мне эти заморочки брось! – и не думает успокаиваться полоумный, – Я тут с тобой до десятого пришествия стоять не собираюсь! Я таких, как ты, насквозь вижу! Девушка пьяная беззащитная сидит, а ты к ней подписываешься, значится… Удачно же поживилась, ничего не скажешь… Ладно, выбирай, или сумочку вернёшь или к моим знакомым ментам поедем.
Молча проглатываю «десятое пришествие» и не интересуюсь даже, откуда он восемь предыдущих взял. Начинаю понимать, к чему клонит этот тип. Присматриваюсь – точно, он!
Минут двадцать назад на заснеженном крыльце библиотеки я споткнулась об истерично рыдающее создание слабого пола и интеллекта. Пьяная дама с конским хвостом у макушки сидела прямо на бетонных ступеньках и горестно всхлипывала. Вообще-то я с посторонними женщинами заговаривать не стремлюсь: не о чем, да и опасно – за конкурентку примут, отклёвывайся потом… Но тут я буквально наступила на подол её роскошной шубы и пройти мимо постыдилась. Рыдать приятно, это я по себе знаю. А вот с воспалением в больнице лежать – противно. Хотя бы потому, что шуба там заскучает и помрёт в старых девах. В общем, я решила согнать эту пигалицу с ледяных ступенек.
– Вам помочь? – поинтересовалась я, а сама полезла в сумочку за сигаретами.
Нервное втягивание никотина – столь же приятный атрибут страдания, как и пьяные слёзы. Поэтому подействовало. Конский хвост, словно перископ подводной лодки подозрительно заворочался. Сквозь щелку между волосами меня облапали пьяным оценивающим взглядом. Дрожащая рука с чёрными от лака и скрюченными от холода пальцами потянулась к моей пачке. Закурили.
– Спасибо, – конский хвост откинулся на воротник, и открыл ярко-красные чётко очерченные губы. Без лица. Лицо мадам смыла, пока ревела. А губы остались, потому что они – влаго-морозо-огне-поцелуе-лже-стойкие. Другим губам в такой шубе ходить не положено.
– Ты не, я не, он не, – губы попытались что-то сказать, но алкоголь не давал им сосредоточиться, – Ты не па-а-а-думай, я не пя-яная, – сформулировала дама, наконец. Желание поделиться возмущением начало приводить её в норму, – Он ужасный подлец! – начала она, – Напоил и бросил… А обещал, поката-аемся… Я ему пя-я-ная, видите ли, не нравлюсь. А что делать, если трезвая я с ним не могу? В нём весу, что в том бегомоте, и пахнет от него… как в львятнике… Не могу! А надо! Мне, с моим окладом зоопарковского сотрудника. И если не загребу его сейчас, другие загребут. Он, с его заработками, на дороге не валяется… Сволочь! Ушёл, па-адлец! Довёз до дома и бросил…. Вот замёрзну, ему, козлу, на зло… Ещё жалеть обо мне станет.
В этот момент стоящий неподалёку от библиотеки джип ожил. Засиял фарами и какими-то еще светящимися прибамбасами. Расфуфырился, что новогодняя ёлка, и давай сигналить.
– Это он? – поинтересовалась я с надеждой. Сделанные в библиотеке выписки требовали немедленной обработки, а вся эта история отвлекала. К тому же становилось всё холоднее… В общем, я совсем не возражала передать это недееспособное создание в исходные руки.
– Он! – встрепенулась страдалица, и снова в рёв пустилась. На этот раз – в показательный. Чтобы во всех джипах городка слышали, как её, бедняжку, обидели.
Бесполезно просигналив с минуту, джип замолчал. Из него деловито вылез крепкий мужичонка с лысиной и направился к нам.
– Ну, раз такое дело, – я осознала свою неуместность, и обрадовалась типу с лысиной, как родному брату, – значит, есть, кому тебя с лестницы поднимать. В общем, разберётесь сами. Адьюс!
Тот, кому я обрадовалась как родному брату, стоит сейчас передо мной, больно сжимает руку и говорит грубости…
– Отдавай сумочку! – брызжет он слюной мне в лицо, – Нашла кого разводить… Я сказал КсеньСанне, что тебя найду, и нашёл… Чуял, что далеко не слиняешь, слишком быстро с улицы скрылась… Думаешь, раз я сегодня без охраны, так уже и лохануться готов?
Странно не столько то, что он меня нашёл, сколько то, что искал так долго – на этой улице было только одно кафе, и разыскивать больше было негде.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю довольно спокойно, руку при этом высвобождать даже и не пытаюсь. Не даю ему возможность ощутить собственное силовое превосходство. Сволочи – они как собаки – вседозволенность легко чуют и на неё ещё больше возбуждаются.
– Много, – он отвечает грубо, но отвечает все же. Значит, с заготовленной программы я его сбила. Теперь мы на равных – оба импровизируем. – А тебе? – неизвестно зачем спрашивает он.