– Что-то у меня на душе не спокойно, – говорит он, и смотрит на меня, как на сообщницу, так, будто за помощью к понимающим людям обращается, – Муторно сегодня как-то. Не чувствуешь?
И я вдруг понимаю, что это первая откровенная фраза, которую он произнёс при мне за всю историю нашего годичного общения. Моё, то самое, беспокойство мгновенно закипает. С чего бы это вдруг и Лёвке тоже так не по себе делалось?
– А у нас пожар сегодня был, – перевожу тему, а у самой уже руки дрожат, – Мамочкин умер. Тот, что у тебя за стенкой жил. Может, от этого?
В этот момент резкий снежный ветер распахивает окно и прямо за ним, на уровне третьего этажа отчётливо слышится мелодия. Свист, в точности воспроизводящий Пашенькино насвистывание из Мясного Леса. Я вздрагиваю.
– Опа! – Пашенька восхищенно хлопает ресницами, – Ничего себе в гости сходил!
Лёвка нервно отводит с лица прибитую ветром занавеску, подскакивает к окну.
– Твою мать! – кричит, – А разобьёшься, кто тебя хоронить будет должен!
Из-за окна показывается довольная физиономия бритоголового Гарика. Он стоит на карнизе и беззвучно хохочет.
– Руку давай! – Лёвка за шкирку затаскивает шутника внутрь, – Окно в ванной закрыл? Напустишь сейчас нам сюда пурги, Анечка ругаться станет. Вот идиотище, тут же дом старый, карнизы хлипкие!
– Испужались? – Гарик сверкает позолоченным зубом и дружески хлопает Пашеньку по плечу, – Я как твои страсти услышал, так удержаться не смог.
– Круто! – отвечает Пашенька, – Только ты одну нотку там неправильно вывел. Вот так надо.
Пашенька снова насвистывает и тут выясняется, что у Пашеньки музыкальное образование и он не только gеймер, но и клавишник, и всё это необычайно оживляет Гарика, который вообще-то классических клавишников ненавидит, и «отстреливал бы», но вот лично Пашенька ему симпатичен, и поэтому он ему будет сейчас всё про клавиши рассказывать. А Пашенька отнекивался, мол, к музыке давно уже никакого отношения не имеет, и не надо с ним так горячо на эту тему спорить.
Я смотрю во все глаза, надо бы забавляться, но Лёва всё глядит и глядит с тоскою за окно, и паника моя, его тревогой подпитываемая, растёт с каждой минуточкой.
Телефонный звонок заставляет Лёву резко вздрогнуть. Всё-таки он очень любит Анечку: он всё почувствовал заранее, но оказался абсолютно не готов.
– Поговори, – после несколькоминутного перекрикивания с трубкой, Лёва сует её мне, – Я чего-то не понимаю… Нет, – спохватывается и переводит ставшие вдруг воспалёнными глаза на Пашеньку, – Ты поговори.
Павел послушно берёт трубку.
– Да? Нет, я не родственник. Они меня попросили. Так-с, – Пашенька, не глядя на нас, бесцеремонно уходит в комнату, совершенно не помня уже о страшном Анечкином беспорядке.
– Что случилось? – я упираюсь взглядом в Лёвину беспомощность.
– Анечка, – выдавливает из себя Лёва и тянется за сигаретами, – Я знал. Мне снилось вчера. Надо что-то делать… Они мне говорили, я не понял.
– Не гони, – подскакивает Гарик, – Ты чё парню-то трубку отдал?
Пашенька деловито заглядывает на кухню.
– Едем срочно. Там показания нужны и деньги. Я могу отца попросить нас подвезти.
– Я за рулём! – Лёва вскакивает, жмёт на кнопку сигнализации, моя Хонда испуганно пищит во дворе, – Ждите в машине, я сейчас.
– Да что случилось-то! – спрашиваю я, – В чём дело, объяснит мне кто-нибудь? – я вдруг замечаю, что истерично ору.
– Анечку вашу подрезали, – сухо комментирует Пашенька, единственный из нас, не потерявший самообладания, – В больницу надо ехать. Медсестра в сумочке нашла визитку с телефоном и позвонила.
Чьи-то руки стаскивают меня по подъездной лестнице, и впихивают на заднее сидение машины. Вот и сбылось, Анечка, твоё вчерашнее приглашение. Покаталась я на вашей моей Хонде. О том, чтобы остаться здесь, как просил Гарик, я и подумать не могу. Вдруг ещё что-то можно поделать?
– Да, будь на связи! – Гарик ругается с сотовым телефоном, обзванивая многочисленные связи, – Ничего конкретного не знаю. Едем разбираться. Будь на связи. Давай!
В пробке нервы накаляются до предела. Выскакиваю перед носом киоска, хвтатю бутылку коньяка. Хлещу из горла, надеясь хоть этим утопить своё безумие.
– Завязывай! – Гарик грубо отбирает у меня бутылку, торопливо делает пару глотков, и суёт её себе запазуху, – Нам ещё на врачей дышать… – он снова набрасывается на телефон.
– Зачем ты им звонишь? Все и так на связи, телефоны у всех под рукой. Давай не паниковать раньше времени, – Лёва уже взял себя в руки и пытается привести в чувства Гарика, – Верни Маринке коньяк, она упьётся, уснет и ничего не испортит. Ну зачем ты им звонишь?