– Как здорово, что ты позвонил. А у меня хорошие новости. Почти устроилась на работу. В журнал. Направленность, правда, странноватая, но мы это быстро поправим.
– На какую работу? Зачем тебе в журнал? Сколько можно все с начала начинать?
Свинтус критиковал, конечно, просто по инерции, и она на него совсем не обиделась – настроение не то было.
– Промолчу, что я тебе уже сообщала пару раз о своем бедственном положении, – улыбнулась победоносно, подмигнув отражению в зеркале. Одаривать заслуженными упреками всегда приятно, хотя, по правде говоря, довольно скверное это занятие. Но она тогда к самодисциплине совсем была не готова, и требовать с нее тогда было нечего. Улыбается – и то хорошо.
– Не припомню, – смущенно пробормотал Свинтус, конечно же, вспомнив все последние Маринины звонки и шутливые жалобы.
– Это потому, что твое заштампованное сознание всегда будет видеть во мне сильную и успешную даму, парящую над всеми победительницей. С одной стороны – мне это льстит, с другой – очень мешает, делая тебя бесполезным в критические моменты.
– Во накрутила! Слушай, я тебе потому, кстати, и звоню, чтоб момент твой еще более критическим не сделать. В общем, открываю я сегодня почту, а там спама – целый ворох. Ну, в смысле, рекламы не нужной, всем по интернет-почте такая приходит…
– Ты меня ни с кем не путаешь? – полоснуло Свинтусовской отчужденностью. Как ни старалась, Марина не могла избавиться от чувства, что говорит с человеком, который напрочь ее забыл. Даже запаха, наверное, ее уже не помнит… – Я ж не Любочка, в разъяснениях относительно интернета не нуждаюсь… – все-таки нашла в себе силы отработать пути к контакту. – Свинтус, это я! Свои! Мы ж вместе с тобой сутками, в отсутствии Интернета, острые приступы клаустрофобии ощущали…
– Мало ли, вдруг ты забыла все, с тебя станется, – и неловкость этих равнодушных оправданий все больше портила ей настроение. – А рассказать тебе хочу следующее. Открываю нечаянно одну из реклам на прошлой неделе и читаю: «ручка для агента 007 – все, что вы ею напишете, бесследно исчезнет спустя время, а потом снова появится, и опять исчезнет».
Театральная пауза после этих слов ничего особенного Марине не сказала, никакой трагедии она пока не обнаружила и ждала, скептически сощурившись, продолжения. Ожидала, разумеется, какой-нибудь шутки, или еще чего отвлеченного…
– Не понимаешь? – Свинтус явно сердился. – Ладно, рассказываю дальше. Я сразу все понял, связался с производителями, повез свою машину на экспертизу. Ничего не бесследно исчезают эти чернила – хорошо, правда, что я салон еще не мыл, – остаются кусочки этой гадости. Так вот, надпись, тобою увиденная, ну все эти твои послания с того света – не что иное, как чья-то злая шутка. Понимаешь?
До Марины начало доходить. Лицом побелела, но виду пока не подала, переспросила несколько раз, убедилась на подробностях.
– Провели экспертизу, выявили. На бардачке моей машины остались следы появляющихся и исчезающих чернил. Именно тех, которые через пятнадцать минут после написания проявляются, потом минуту держатся, исчезают и через пять минут снова появляются. Потом исчезают уже навсегда. Вообще разработки секретные, но сейчас все попало в руки коммерсантов, поэтому в продаже найти можно… Ты слышишь меня? Не ведись! Кто-то, знаю твою легковерность и предрасположенность, намеренно пытается обмануть. Не знаю уж, чего добиваются. То ли с ума хотят свести, то ли заставить верить в то, что твои выдумки про контакт с Дмитрием – правда.
– Но ведь…– она вздохнула только, и понуро опустила голову. Только тогда почувствовала, на чем держалась в последнее время – на вере в Димку. На ощущении постоянного его присутствия и покровительства. И не хотела бы просыпаться по утрам, но должна была – знала, что есть существо, которому не безразлично, которое наблюдает и участвует. Она действительно верила в него! Она так верила…
Все становилось на свои места. И ГАИшник, который в строго назначенное время Свинтуса из машины вытащил, и все, что было в поезде, и лестничная клетка Артура…
– Мой тебе совет, – Свинтус продолжал говорить. – Немедленно пойди напиши заявление. Для перестраховки, чтоб шутники эти – если с серьезными намерениями – побоялись дальше соваться. Только сразу предупреждаю, – тут Свинтус сменил тон, и Марина ясно поняла, отчего он так долго молчал, и, хотя еще на прошлой неделе во всем разобрался, ей, Марине, ничего не говорил, – Предупреждаю, что с тобой никуда не пойду и участвовать в этом мероприятии не буду. Мне некогда. И так дома почти не бываю, еще не хватало в твои приключения занырнуть. Пора становиться взрослой, Марина. Я тебе информацию передал, а ты иди пиши заявление. Сама, без меня…