Смешная… Я даже не поправляю. Не говорю, что озвучивала Раневская. Понимаю, что Рине приятно, чтоб Рина… Иногда я искренне рада, что она со мной. От стрессов Ринка всегда отходит быстрее, и ее, хоть и наносное, но вполне фишечное веселье помогает мне возвращаться в норму.
– Не собственногубно, а собственноголовно. Это только ты у нас все губами придумываешь, – замечаю с ехидцей. – А Рина Зеленая думала головой!
Ринка предъявляет давно надаренные ей Димкой флаера, и нас пропускают вниз. Состояние крайнего офигения сменяется раздражением.
– Нет! Это слишком даже для покойника! Не предупредить нас, чтоб одели вечерние платья!!!
Идём /как по передовой/под прицелом тысячи глаз/ только не /босиком по воде/, а обутые и к стойке бара. Спрашиваем хозяйку. Ожидаем. Тут стоит заметить, что в моём воображении Мадам всегда была роскошной амазонкой, ясновидящей, чуть ли не по воздуху выплывающей к клиенту… А увидели мы…
– Ты не слушаешь? – Рина сердится, нервно закуривая. Программу мы обе игнорируем.
– Не слушаю, – врать не хочется. – Точнее не желаю слушать. Рин, нам всего полчаса еще надо продержаться. Не накручивай себя, забудь обо всех предчувствиях. – ослабление ее воли придает мне силы, и я давлю, настойчиво и уверенно. – Раз пришли, раз попросили, нужно теперь выдержать. Ну, вспомни, как мы долго решали, пойти или нет? Вспомни, все наши доводы… Слушай, а расскажи-ка лучше что-нибудь из газет… Надо же нам о чем-то разговаривать.
Ринкина потребность в желтой прессе всегда забавляла. Что бы она ни вычитала, какой бы бред ни нашла – все время рвалась пересказать. Мы с Димкой хохотали и отмахивались. Ринка обижалась и отправлялась в соседние купе за слушателями. Сейчас, вспомнив какую-то очередную историю, она, конечно, не удержится от пересказа и забудет о предчувствиях.
– Кстати, да! – победоносно заявляет Рина. – Я вот тут совсем недавно вычитала в одной газете… Поразительное совпадение. В общем, московские студенточки одни решили как-то подработать в подобном этому приват-клубе…
– Ринка, не надо! – хмурюсь я. – Никаких аналогий. Расскажи о чем-нибудь отвлеченном…
– Ну что я могу поделать, если именно это вспоминается? – обижается Рина. – Ну, не совсем в такой клуб. В Москве там пожестче было. Например, юные девы изображали из себя предметы мебели: кто-то работал вешалкой, кто-то столиком, кто-то подставкой под пепельницу… Короче, на их голые задницы и выгнутые спины выкладывали рахат и прочий лукум… Эротично, конечно, но как-то уж совсем унизительно.
Ринка вошла в привычную стезю пересказывания статей, а я напряженно следила за часами. До визита к Мадам оставалось двадцать пять минут. Долго….
– Представляешь, – продолжает Ринка, – Один тип как-то затушил сигарету о ягодицу своего «стола», и его даже не исключили из членов клуба! Одна мадам-домохозяйка – о ней тоже говорилось в статье – за ночной жизнью Москвы совсем не следила, а следила исключительно за тем, чтоб дети вовремя высаживались на горшки. Но как-то муж ее зачастил в этот полусадистский клубец, и «доброжелатели» ей донесли. – Ринка озирается вокруг, и понижает голос. Нет, ну явно у нее паранойя! Похоже, опасается подслушиваний… – Так вот… – продолжат моя параноичка, – Вместо битья посуды и истерик, дамочка решила побывать в этом клубе сама. И подругу сдуру подбила на такое приключение. Запудрив мозги всем знакомым, барышни умудрились разыскать концы и вычислить клуб. Любопытство, оно ж хуже татарина… В клубе барышни умудрились познакомиться с хозяйкой и отказаться от дорожки кокаина, ею предложенной. Казалось бы, невинный поступок. Но… За это их сочли ненадёжными и потенциальными стукачками, кроме того, хозяйке показалось, что барышни грубо разговаривают… А потом вообще выяснилось, что муж одной из них именно к хозяйке и приходил… В общем, трупы обеих разыскали только спустя месяц. Я, конечно, понимаю, жёлтая пресса и все такое…Но почему-то эта статья и эти барышни вспоминаются здесь очень явно… Что-то не слишком защищённой я себя тут чувствую. Те женщины…
– Хватит! – стукаю ладонью по столу я. – Не накручивай ты себя! Те женщины, те женщины! – передразниваю и скептически кривляюсь, пытаясь отвратить Ринкину панику. – Будут знать, как отделятся от коллектива! Или это ты к тому, что, если нам будут предлагать какую-нибудь дрянь, надо принимать не задумываясь? Ну, чтоб с хозяйкой не поругаться… – смеюсь, что есть мочи.– Не переживай, примем. А можем и не принять… Чем мы хуже Вертинского? Тот умудрялся отказываться от кокаиновых угощений, никого при этом не обижая…