— Факиры, — подсказал из-за спины Шорохова Моховчук.
— Это ближе. Пусть твои девочки покажут нам пару экзотических трюков. Приготовились… Начали!
Музыканты зазвенели струнами, заплакали на жалейках, и белой лебедушкой выплыла на сцену первая танцовщица, кое-где то взмахивая руками, то смыкая их над головой, то изредка пощелкивая пальцами. Раздумье, девичьи грезы, плавный целомудренный танец сдержанной страсти…
— А она неплохо выглядит, — заметил Шорохов. — Вчера под маской я не мог разглядеть ее лица. Очень неплохо, очень… И фигура соответствует. Как тебе, Юрик?
Юрик пожал плечами, неопределенно кивнул. Мол, да, материал неплохой. А если присмотреться, то даже очень хороший материал…
Девушка действительно была хороша. Нельзя сказать, что она была прекраснее всех на свете, но поспорить за корону с «мисс Россией» она бы могла. Это был совсем другой тип красоты: не жаркий полдень, как у Тани Кустодиевой, а тихая, сдержанная красота расцветающего утра.
Все в ней было очаровательно, все радовало глаз: иссиня-черные волосы, свободными волнами ниспадающие на открытые плечи, точеная шея, вокруг которой змеились разноцветные бусы. Массивные серьги таинственно мерцали сквозь локоны и, когда танцовщица наклоняла голову, казалось, она прислушивается к их шепоту. Но ярче всех украшений были ее черные с поволокой глаза. В них улыбалась луна и расточало жар солнце.
— Как ее зовут? — повернулся к Моховчуку Алексей Андреевич.
— Оля.
— Не пойдет, — покачал головой Шорохов. — Не звучит. Нужно придумать другое имя.
Юрик обиженно скосил глаза на распорядителя. Похоже, тот уже принял решение, не спросив мнения самого Юрика. Это было оскорбительно. Зачем тогда приглашал?..
Музыканты сменили мотив. Глухо застонал барабан, зарокотал бубен и, полуприкрытая прозрачными шелками, позвякивая бубенцами на запястьях и на щиколотках, сверкая раскосыми глазами, растопыривая пальцы, поводя бедрами, на ковер вступила вторая танцовщица.
— Мать моя… — ахнул Шорохов. — Они что — близнецы?
— Нет, — шепнул Моховчук. — Похожи просто.
— Вот это сходство! Бывает же!.. Даже фигуры одинаковые. И глаза!
Иван, с трудом скрывая торжествующую улыбку, откинулся на спинку стула. Он уже праздновал победу. Ох, не зря босс столько сил вложил в потаскушек. Если бы не он, кончили бы они где-нибудь под забором. А босс разглядел алмаз, огранил, поместил в оправу… Денег не жалел — даже ту старую ведьму из Индии выписал, чтобы она научила их танцу. И не ошибся. Девочки окупили вложенные средства и обещали принести прибыль. Высший класс!..
Иван с гордостью отметил про себя, насколько точно, во всех деталях повторяют эти девушки каждое движение, каждый поворот своей делийской наставницы. И наряд им был к лицу. Под прозрачным шелком обшитых золотом юбок тела их казались белее и нежней, чем были, бедра казались шире, животы — смуглее и крепче, а обнаженные поясницы над широким взмахом пышных шелков — тоньше и гибче.
Руки танцовщиц, чудилось, поднимались к небесам в молитве, но, не находя отклика, бессильно падали. И благословляли, простирая ладони над землей, незримые осколки неутоленной страсти.
Так виделось Моховчуку, и он торжествующе покосился на Шорохова: нравится ли?
Алексею Андреевичу нравилось. И случайным зрителям у барной стойки тоже нравилось. Некоторые подошли поближе и даже забыли о своих бокалах. А вот голубой визажист — очередная пассия Шорохова — кривился в усмешке. Иван уловил равнодушный и даже пренебрежительный взгляд. Впрочем, реакция гея не озадачила его: одни люди видят жизнь в розовом цвете, другие — в голубом.
Барабан вздыхал, словно от приглушенного желания, бубны все настойчивей, нетерпеливей нагнетали ритм, и девушки одновременно то поднимали над собой узкие покрывала, то слаженно, как одна, роняли их на себя, то отстраняли прочь, все чаще открывая свою наготу.
— Очень и очень… — завороженно бормотал Шорохов. — Вкусно… И сексуально, в духе времени… Забирает… Юрик, как тебе?
— Так себе.
Шорохов не без усилия оторвал глаза от танцовщиц, посмотрел на своего любовника, увидел рассеянный, скучающий взгляд. И пытливо не то сказал, не то спросил:
— Это же индийский танец?!
Юрик кисло улыбнулся:
— Ну какой же индийский? Так, вариации на тему.
— А что не так?
— Вот у Отари Хоравы в «Восточном базаре» танцовщицы! Я там недавно ужинал.
— Знаю Отари. Не раз к нему захаживал по делу и так — посидеть. Только у этого мегрела все девки какие-то толстые, ляжки как у поросят.