— Ты пока ничего никому не говори… — лихорадочно шептала девушка. — Уйду я от Бойко. Скоро. Давай со мной! Жалко расставаться. Мы с тобой как сестры. Вадим не будет против. О деньгах не думай. Он богатейший человек. Один из самых богатых людей в стране. И он очень умен. И он доверяет мне. Поэтому позволяет делать все, что я хочу.
— И ты пользуешься этим? — с интересом спросила Оля.
— А что в этом такого?
Иван подался вперед, поправил наушники. Разговор становился более чем интересным.
— Если Бойко узнает о твоем уходе, он тебя убьет, — сказала Оля. Сказала просто, без угроз, как факт. — Помнишь Свету Родину? Она на подтанцовке была…
— Ну. А при чем здесь Бойко?
— Не знаю. Может, и ни при чем. Странно просто… Очень много совпадений. Она ведь тоже собиралась завязать с Бойко. И вдруг — пузырек кислоты в лицо. Тут невольно призадумаешься…
Надя фыркнула, не поверила, а Ольга замерла, сама испугавшись своих слов. Теперь она была похожа на мраморное изваяние. Только капельки воды продолжали стекать с волос на грудь. В глазах испуг. Даже над верхней губкой от волнения выступили мелкие бисеринки пота.
— Бойко — странный человек, это правда, — снисходительно улыбаясь, произнесла Надя. — Я его почти не знаю, хотя работаю у него уже тысячу лет. Но никогда не поверю, чтобы он докатился до пузырьков с кислотой! Неужели ты в самом деле думаешь, что Бойко…
— Ничего я не думаю, — отвернулась Оля. — Сижу вот, загораю.
Надя поняла, что не дождется ответа и замолчала, начала разглядывать маникюр на руках. Не нужна ей была правда о смерти Светы Родиной. И Ольге тоже не нужна была эта правда. Она жалела о сорвавшихся словах и злилась на Надино молчание. Пусть бы Надя рассмеялась, пусть бы назвала последней дурой, сказала, что Бойко — милейший человек, рубаха-парень, что ни на что такое он не способен даже в мыслях и любые догадки такого рода лишены каких-либо оснований. Ольга готова была поверить любой лжи, лишь бы успокоиться, лишь бы увериться, что Бойко ничего не сделает ее подруге, отпустит с миром. А если босс и задумает какую каверзу, то Вадим Владимирович сумеет оградить Надю от всяких бед. Но Надя молчала. А когда осмотрела лак на всех пальчиках, как бы между прочим, как о чем-то несущественном спросила:
— Ты не скажешь Бойко о моих намерениях?
— Почему это тебя так волнует? Что с того, если он и узнает? У тебя ведь есть Оболенский!
— Я прошу тебя… Еще не время. Бойко затеял какую-то игру против Вадима. Я не хочу в этом участвовать. Я поговорю с ним. Потом. Или, лучше, тихонько исчезну — и все. Только ты пока ничего никому не говори.
— Ага!.. Значит, ты все-таки его боишься?!
— Ничего подобного! Но я многим ему обязана. Не хотелось бы уходить со скандалом. Не скажешь?
— Выкинь все из головы, глупыш. Я ничего не слышала. Делай как знаешь.
— А ты? Давай со мной, а?
— Я не могу. Ты — птичка свободная, а у мен» крылышки подрезаны. Эх!.. Пустой разговор. Давай лучше купаться!..
Ольга вскочила на ноги. Юная, прекрасная, с разметавшейся по плечам копной черных волос, дерзка» от сознания своей неволи. Она подошла к краю бассейна и нырнула в голубую воду. А Надя сидел» в шезлонге, обхватив лицо руками.
— Вот, дрянь, — процедил сквозь зубы Моховчук. Он пододвинул к себе телефон и начал набирать номер босса.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— …Вот, значит, как… — задумчиво произнес Бойко. — Наша восходящая звездочка решила махнуть крылышками и покинуть курятник? И это в самый ответственный момент! — он сокрушенно покачал головой. — Нехорошо, очень нехорошо…
— Крылышки можно и подрезать, — глядя на часы, заметил Иван. — А то и вовсе вырвать. С корнем.
— Не забегай вперед! — осадил Моховчука Бойко. — Насилие — лекарство слабого, и прибегать к такому средству нужно в крайних случаях. Пока ограничимся разговором. — Он заметил взгляд Моховчука, брошенный им на часы. — В чем дело? Ты куда-то торопишься?
— Остановились, что ли?.. — Иван потряс рукой, приложил часы к уху. — Сколько времени, босс?
— Половина второго. А что?
Часы у Бойко были очень дорогими. Это было заметно сразу. Платиновый корпус и браслет, шестигранный циферблат с крошечными алмазами…
— Хорошие у вас часы, босс. Дорогие, наверное?
— Пожалуй. Так куда ты торопишься? Не на свидание?
— Гадину эту нужно кормить, — поморщился Иван. — Гамадриаду. И зачем вы держите ее в своем кабинете?! Босс, вы бы поручили кормежку кому-нибудь другому! Сил моих нет… Как гляну на это чудовище — дрожь пробирает!