— Привыкай. Змеи, как женщины: требуют терпения и правильного обращения. Кстати, я слышал на теплоходе какая-то история со змеей вышла?
— Корзину по ошибке не туда занесли, — солгал Моховчук. — Змея чуть не удрала, пассажиров перепугала до смерти… Но все обошлось. Поймали голубушку.
— По ошибке, да?
Иван похолодел. Если босс узнает, что никакой ошибки не было, а все было спланировано для того, чтобы убрать свидетельницу, то… Иван даже представить себе не мог, что будет. Ничего хорошего бы не предвиделось. Босс не прощает промахов, а Иван уже дважды промахнулся: засветился во время истории с этой Родиной, а потом не смог убрать свидетельницу. Ошибки нарастали как снежный ком.
— Чистая случайность, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Моховчук. — Дурацкая история. Не стоит обращать внимание. Лучше скажите, что делать с Надькой?
— Пока ничего делать не нужно. Надя — умная девушка. Она поймет, что лучше доиграть роль до занавеса, чем сойти со сцены посреди первого акта.
— Не пойму, босс… — Иван вздохнул с облегчением: инцидент со змеей был пройден. — Что за игру вы ведете?
— Игру стоимостью в миллион. Ты хоть представляешь такую сумму?
— Ну… Именно миллион?
— Эти деньги Оболенский может собрать за сутки. Я наводил справки… Поскрипит, поднатужится, но соберет. Миллион зеленых — это, конечно, не три миллиона. Зато никаких проблем в будущем!
— Три миллиона лучше, чем один, босс. Если Оболенский за день может собрать миллион, то за три дня соберет три миллиона, а за неделю…
— Пошло-поехало… Ишь, раскатал губу! Загонять человека в угол тоже нельзя. Себе дороже. Но три миллиона, действительно, лучше, чем один… Только в этом случае Оболенский будет жаждать крови, потому что получит взамен совсем не тот товар, что ожидал. Нас ждут проблемы…
— А с девками? — кивнул Иван в сторону бассейна. — С ними нас тоже ждут проблемы?
— Да, с ними тоже будут проблемы, — Бойко поднял глаза на помощника. В данном случае от Ивана не было никаких секретов. Владимир Семенович доверял ему, полагался на него с тех самых пор, как тот разобрался со Светой Родиной. — Тебе эти проблемы придется разрешить… Кардинально.
— Значит, на девушках можно ставить крест? — уточнил Моховчук.
— Надя играет главную роль, значит, и Оля будет в курсе всего сценария… Когда занавес опустится, их длинные языки могут доставить нам большие неприятности. Поэтому я говорю — да: большой и жирный крест. Имей это в виду.
— Понятно. О чем тут говорить?..
— Вот-вот… Говорить тут не о чем. А насчет девушек… Сможешь поставить на них крест по первому моему сигналу? А не станет тебе их жалко, таких молодых и свеженьких?
Иван скривил губы. Да, совсем еще молодые, свеженькие, но… Для них он дурак, козел и прочее, и прочее… Так что ставить большой и жирный крест будет даже приятно.
— Девчонок-то? Не жалко.
— Тогда пока все. Бизнес есть бизнес. Так что ни о чем пока не думай, но помни. А сейчас сосредоточься на предстоящей ночью акции. Изучи план дома, схему проводки… Не мне тебя учить. Все должно пройти гладко. Это очень важно! От этого зависит успех всего дела: поверит мне Оболенский или нет. Завтра мы с ним должны встретиться, поэтому кровь с носу, но с электропроводкой разберись! Налей-ка нам немного выпить. И…
— И что?
— И не хмурься так — радуйся. Понимаешь?
— Нет, босс, — честно признался Иван.
— И хорошо. Просто радуйся, что дела у нас идут прекрасно. Я даже сам не ожидал, что ситуация сложится так благоприятно, — Бойко усмехнулся. — Черт! Мне иногда обидно, что никто по достоинству не может оценить мой труд. Я чувствую себя художником, творцом. Как объяснить слепцу, что такое картина? Немного синего, немного желтого, немного красного… У дилетанта получится мазня, а у мастера — шедевр. Эскиз готов: Оболенского мы зацепили, подогнали к самой ловушке. И в этом твоя помощь просто неоценима. Да! И я хочу тебя отблагодарить…
Бойко снял с руки часы и протянул их Ивану.
— Я заметил, они тебе понравились. Очень точный ход. Теперь ты с точностью до доли секунды будешь знать, когда кормить кобру.
Иван посмотрел на циферблат.
— «Картье»?
— Да, — кивнул Бойко. — Очень удачная модель. Знаменитая. Между прочим, осталась без изменения с тысяча девятьсот четырнадцатого года.
— Дорогие часы…
— Захочешь — обменяешь их на «Мерседес», — улыбнулся Владимир Семенович. — Но ведь ты не захочешь. Куда тебе ехать? Или тяга к путешествиям еще не исчезла?