Аня отвела взгляд и посмотрела в окно. Луны не было, и на небе ярко и чисто мерцали звезды. Аня попыталась разглядеть знакомые созвездия, но ничего не получалось: звезды плыли, кружились. Наверное, сказывалась глубина погружения на «Желтой подводной лодке». А не прибавить ли еще парочку футов?! Тонуть так тонуть!
— Если со мной хотят покончить, найдут и за бугром, — мрачно констатировала Анна.
— Понятно… А эта Надя… Французы говорят: ищите женщину. Может, это ее происки? У тебя не было какой-нибудь интрижки с Надиными поклонниками? Нет? Жаль… То есть что это я?! Очень хорошо. Но вариант с женщиной отпадает.
— Не понимаю… Последнее время я никому не переходила дорогу, не охотилась ни за какими секретами, ничего не видела, не слышала…
— Может, ты и видела что-то, но не отдаешь себе отчета. Попробуй вспомнить что-нибудь странное, что-то особенное, из ряда вон выходящее. Ну? Что или кто тебя удивил за последнюю неделю?
— Ну… Надя удивила. Я тебе говорила… Понимаешь, самое верное впечатление от человека возникает в течение первых трех минут знакомства. Когда я увидела, как Надя раскидала этих парней, а потом зашла в мою каюту — и раз: схватила кобру между головой и капюшоном, та даже дернуться не успела. Да ловко так!.. У меня составилось одно впечатление. Но буквально через час, когда мы начали с ней работать, ее будто подменили. Исчезла жесткость, порывистость, сила… Зато появилось такое мощное женское обаяние, что даже Юрик стал расточать комплименты. Жесты, пластика движений, походка… «Ахи» и «охи». Мне не верилось, что эта девушка только что заталкивала разъяренную кобру в корзину.
— Напоминает историю доктора Джекила и мистера Хайда, — скептически заметил Матвей. — Надю мы внесли в список странностей. Кто тебя еще поразил?
— Больше, пожалуй, никто…
— Может, на твоих глазах что-нибудь произошло и ты это, по своему обыкновению, сфотографировала. И теперь убийца охотится за негативами.
— Я половину корабля перефотографировала. Ну и что? На корабле-то никого не угробили! Единственная ценность — это Надины портреты… Но они и так висят на каждом углу. Ничего особого в последние дни не происходило: ни дома, ни на работе… Хотя… погоди. У нас в подъезде девушку убили. Помнишь? Мы с тобой заехали ко мне за вещами, ты еще три чашки кофе у меня выхлебал, пока я собиралась в дорогу. Ну, с меня еще допрос снял этот старший лейтенант Коломбо, м-м… Агеев. Стажер с ним еще был, нахальный такой. Все за локоток меня норовил ущипнуть.
— Помню, помню. И что?
— Помнишь, когда мы подъехали к подъезд все окна на этаже были темными?
— Не помню.
— Нет, ты вспоминай, вспоминай! Ты еще что-то пошутил про дом с привидениями.
— Да, точно. Окна не горели.
— А как только мы остановились, окна начались загораться. Мы еще подумали, что шум мотора всех на ноги поднял.
— Да, помню.
— А ведь это музыка всех разбудила. Из квартиры убитой. Значит, ее включили в тот момент, когда мы подъехали.
— Да… Наверное.
— Не наверное, а точно! — с торжеством вскричала Аня. — Все понятно! Все ясно как божий день!
— Да что тебе ясно?
— Я видела убийцу! — понизила голос Аня. — Столкнулась в подъезде с каким-то мужиком крайне подозрительного вида. Он торопился, чуть с ног меня не сбил! Понятное дело: убегал с места преступления!
— И кто это был?
— Он не представился, а видела я его мельком. Но при встрече узнала бы.
— А на теплоходе ты его видела? На палубе,] может, гулял, зловеще ухмылялся, поджидая момент?
— Нет. На палубах его не было. Точно, не было.
— А на балу?
— Не видела я его.
— Ну, вспомни!
— Как я могу вспомнить, если на балу все были в масках?!
— Значит, опять тупик…
Анна одним залпом допила «Желтую подводную лодку» и потянулась к Матвею.
— Я устала, — сказала она. — Мне так хочется спать.
— Конечно.
Матвей обнял ее, прижал к себе.
— Мне все время снятся змеи, — пожаловалась она. — Даже засыпать боюсь. Эти зубы, язык, глаза…
Она что-то бормотала про стеклянный стол, и про Юрика, и про то, что ночь слишком долго длится. Речь ее становилась все глуше, неразборчивее. А потом Аня замолчала, тихонько засопела — заснула. А Матвей лежал и смотрел в темноту, чувствуя приближение беды, и думал о том, как ее предотвратить.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Трехэтажное здание из красного кирпича стоял посредине лужайки, которую пересекали несколько узких пешеходных дорожек и выложенный плиткой подъездной путь, шедший из-за холма от магистрали.