— Что?
— Образ, — пояснил толстяк. — Красивая ложь, которая выдает себя за чистую монету. То есть правду. Имидж, который вы понесете на себе, как крылья. Народу нужен не только хлеб. Народу нужны и зрелища. Так что зрелище — это тоже своего рода хлеб. Но отношение к зрелищам — двоякое, как к сену.
— Почему? — удивилась Надя.
— Для лошадей и влюбленных сено пахнет по-разному, — изрек Евгений Уголь.
«А он забавен», — подумала Надя.
— Вы высокая, — то ли спросил, то ли отметил толстяк. — Метр семьдесят?
— Метр семьдесят два.
— Меня сбили с толку ваши каблуки. Снимите пожалуйста, туфли.
— Потом он тебя еще что-нибудь попросит снять, — со злым ехидством вставила Даша. — Он такой… шустрый.
— Не пили сук, на котором сидишь, моя лапочка, — парировал Евгений. — Если, конечно, тебя не собираются на нем повесить.
Надя сняла туфли и стала посреди комнаты, держа их в руках. Толстяк уселся рядом с Юриком и начал оценивающе изучать ее фигуру.
— Вы принесли с собой купальник? — спросил он.
Девушка кивнула. Купальник относился к ее штатной экипировке в студии Бойко, поэтому она повсюду носила его с собой.
— Наденьте его, — приказал толстяк.
— Он не будет возражать, крошка, если ты покажешься и без купальника, — громко сказала Даша.
Надя почувствовала, что краснеет, и беспомощно взглянула на Юрика. Тот успокаивающе улыбнулся и провел ее в соседнюю комнату.
— Здесь вы можете переодеться, — сказал он и закрыл за ней дверь.
Надя быстро переоделась, задержавшись лишь на миг, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она еще раз порадовалась своему золотистому загару. Девушка достала из сумочки бумажную салфетку и промокнула влагу на верхней губе. Затем еще раз критически себя оглядела, послала себе воздушный поцелуй и вернулась в просмотровую комнату.
Все повернулись к ней, как только она открыла дверь. На какой-то момент она почувствовала смущение, затем своей плывущей походкой танцовщицы прошла на середину комнаты и медленно повернулась кругом.
— У нее хорошая, стройная фигура, — сказал Евгений Уголь.
— По-моему, груди маловаты, — хихикнула Даша. — Насколько я помню, ты лично поклонник больших.
Толстяк не обратил никакого внимания на реплику блондинки. Та оскорбилась, зло расхохоталась.
— Кончай паясничать, — приказал Евгений. — Если хочешь крови, то превратись в клопа. Подымайся, тебе давно уже пора баиньки. — Он посмотрел на Надю: — Все прекрасно. Встречаемся через…
— Через четыре часа, — вставил Юрик. — Нужно попробовать несколько вариантов.
— Через два часа, — толстяк неожиданно перешел на «ты». — Юрик «сделает» тебе лицо, а платье подберешь сама. Костюмерная… Юрик тебе покажет. Или Измайлова. Она вот-вот должна подойти.
Евгений потащил Дашу к выходу, но в дверях остановился.
— Поедете в казино без меня, — сказал он. — Я, собственно, там и не нужен. Пусть Измайлова всем заправляет. Встретимся после съемок на пресс-конференции. Ты, Надя, поброди в казино от стола к столу, привыкни к обстановке… Поиграй, что ли. Потом поднимитесь в отдельный зал и сделаете эти чертовы снимки. Массовку я организовал, с администрацией все обговорено… Да тихо ты!.. — прикрикнул он на Дашу. — Я тебе покусаюсь!
— А говорил, что нравится, — плаксиво напомнила она.
— Нравится, не нравится — спи, моя красавица!..
— Хочу в казино!
— Ха! В казино! Тебе только в постельку — и без разговоров.
— Хорошо. В постельку так в постельку. Но чтобы было как тогда, с шампанским и наручниками… Помнишь?
— Е-мое…
— А потом в казино!
Дверь за ними закрылась. Надя и Юрик посмотрели друг на друга.
— Вот за это я и не люблю женщин, — сообщил Юрик.
— Я тоже, — сказала Надя. — Именно за это.
В казино было многолюдно, прохладно и совсем не так чопорно, как представлялось Наде.
Все карточные столики были заняты. Вокруг седовласого мужчины в роговых очках толпились зрители. Похоже, ему везло: перед ним лежала гора фишек. Шептали, что он выиграл уже около двух тысяч.
— Карты — это не для тебя, — сразу же, при входе, заявил Вадим.
Он повел ее к рулетке, и теперь Надя сидела у расчерченного стола и пристально следила, как вращается колесо, — входила в роль. Рядом сидела дама в бриллиантовом колье. Она поднимала ставки спокойно, в глазах хладнокровный расчет, а в руках — раскрытый блокнотик, в который она время от времени что-то записывала.