Одним из главных тезисов оказалась идея крушения Советского Союза как наиболее трагического момента ХХ в., а также создания на его обломках сильного государства, своего рода возврата власти, восстановления исторической справедливости. Павловский считал Беловежские соглашения разрушительными как для государства, так и для нации, а Российскую Федерацию воспринимал как искусственное «государственное образование». В своем важнейшем эссе середины 1990-х, называвшемся «Слепое пятно», он критиковал российское общество за то, что оно не сожалеет об утраченном советском государстве, называл россиян «беловежскими людьми», а Россию – «антикоммунистическим» Советским Союзом, урезанным, раненым и издырявленным[223]. Выход из ситуации виделся автору только в обретении нации, а для власти – в изобретении новой идеи того, что такое Россия.
Победа Путина в 2000 г. была воспринята как победа новой концепции власти – открылась чистая страница, на которой будет написана история нового государства. «Путин вводит в России государство взамен десятилетия хаоса», – провозгласил Павловский весной 2000 г. сразу же после триумфа команды нового президента[224]. Характерно использование им глагола «вводить» в описании первых шагов Путина на президентском посту, как будто Путин занимался этим единолично. Придание новому президенту такого статуса с самого начала его карьеры неслучайно, оно показывает общее направление действий прокремлевских интеллектуалов по превращению Путина в главную политическую «скрепу» общества. Апофеозом этой политики, безусловно, стала фраза Володина «Нет Путина – нет России», олицетворяющая собой важный элемент государственной пропаганды, которая стремится подчеркнуть единство политического лидера и нации[225].
Высокий рейтинг президента, который необходимо поддерживать любой ценой, также был частью новой идеологической платформы Кремля: после ухода крайне непопулярного Ельцина команда Путина была озабочена тем, чтобы он использовал свою популярность для проведения необходимой Кремлю политики. Как подчеркивает Сэм Грин, с одной стороны, популярность Путина формируется за счет изучения запросов россиян через социологические исследования, подчеркивающие популярность политического лидера[226], а с другой, россияне формируют свои взгляды и вкусы во многом благодаря напрямую и косвенно контролируемым Кремлем медиа[227]. Кремль старался укрепить популярность Путина среди различных групп общества, представляя его «президентом всех россиян», – популистская мера, направленная исключительно на продвижение его в качестве «народного лидера», способного объединить (хотя бы риторически) крайне разобщенное российское общество[228]. Популистский лидер – как заметил Франциско Паницца – это обычный человек с необычными качествами, способный спасти нацию от разрушения политических институтов и вернуть веру в насквозь коррумпированную власть[229]. На контрасте с Ельциным и при отсутствии хоть какого-то доверия к первому российскому президенту демарш Путина многим представлялся началом новой, более справедливой эры.
В одном из первых своих интервью после победы Путина Павловский очень точно описывает популистскую модель конструируемого путинского режима: «10 лет подряд массы ворчали на Ельцина, что он установил “оккупационный режим” и что “так жить нельзя”, и продолжали себе спокойно жить, значит, существовавший баланс все-таки их устраивал. А теперь все, баланс их больше не устраивает! Массы, которые после 1991–1993 годов не пускали на политическую сцену, наконец на эту сцену вырвались. И Путин – их лидер. А уж в каком смысле лидер, можно спорить – лидер он партии власти или партии оппозиции. Мое мнение: те, кто Путина выбрал, видят в нем лидера оппозиции, взявшего власть в России. Для путинского большинства Путин – лидер партии оппозиции старому порядку»[230].
223
Павловский Г. Слепое пятно (сведения о беловежских людях) // ИНОЕ. Хрестоматия нового российского самосознания. http://old.russ.ru/antolog/inoe/pavlov.htm (дата обращения: 23.12.2019).
224
Павловский Г. Прощай, Беловежье! // Независимая газета. 2000. 9 дек. http://www.ng.ru/politics/2000–12–09/3_belovejie.html (дата обращения: 23.12.2019).
225
«Володин: “Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России”» // Московский комсомолец. 2014. 23 окт. https://www.mk.ru/politics/2014/10/23/volodin-est-putin-est-rossiya-net-putina-net-rossii.html (дата обращения: 23.12.2019).
226
Именно поэтому в течение 2000-х почти все основные социологические службы были поставлены под контроль Кремля, а Юрий Левада изгнан из основанного им ВЦИОМа. На основанный им затем «Левада-центр» – единственный относительно свободный социологический центр – в 2000-е гг. было совершено несколько атак силовых структур. См., например: Романова Л., Жегулев И. Операция «Единая Россия». Неизвестная история партии власти. – М.: ЭКСМО, 2012.
227
Greene S., Robertson G. (2019). Putin vs the people: The Perilous Politics of a Divided Russia. Yale: Yale University Press, 200.
228
«Глеб Павловский: “Путинское большинство – альтернатива нынешней политике и нынешней власти”» // Регнум. 2003. 3 февр. https://regnum.ru/news/cultura/85138.html (дата обращения: 23.12.2019).
230
Трегубова Е. Россию легко раскрутить на революцию // Коммерсантъ. 2000. 4 июля. http://kommersant.ru/doc/17149 (дата обращения: 23.12.2019).