Обострение отношений с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции сразу после победы в Великой Отечественной войне также добавило популярности идее о заговоре Запада против СССР. Отказ от участия в послевоенном Плане Маршалла объяснялся тем, что это тайный план капиталистов, стремящихся поставить под экономический контроль государства Восточной Европы[182]. Обострение отношений с США в связи с гонкой ядерных вооружений и невозможность получить помощь на восстановление разрушенной войной экономики извне вынуждало советские власти изыскивать ресурсы внутри страны, что отражалось на экономическом положении советских граждан[183]. Официальное противостояние с Западом помогало объяснить, почему советские люди живут так трудно, и способствовало усилению изоляции страны. В первое послевоенное десятилетие возможное вторжение американцев стало чрезвычайно популярной темой для слухов[184]. В то же время с новой силой стали циркулировать слухи о шпионах, и жертвами этих слухов становились как обычные граждане, так и приближенные к Сталину элиты[185]. А антиеврейские кампании в последние годы жизни диктатора превратили идею еврейского заговора в чуть ли не официальную советскую политическую доктрину[186].
Что любопытно, с начала холодной войны и до 1991 г. в Советском Союзе фактически параллельно существовали две культуры заговора. С одной стороны, официальная идеология была основана на шпиономании в связи с развернувшейся идеологической схваткой с США. Разумеется, страхи перед иностранным заговором не были абсолютно необоснованными: обе супердержавы были активно вовлечены в шпионские игры, пропаганду и контрпропаганду. ЦРУ и разведки европейских стран вкладывались в различные программы изучения СССР с целью подрыва режима[187]. И у этой традиционной войны разведок была мощная культурная репрезентация. Финансируемые государством художественные вымыслы о советских шпионах-героях невидимого фронта и иностранных подрывных элементах стали частью позднесоветской популярной культуры. Такие книги, как «ЦРУ против СССР» Николая Яковлева, имевшая несколько переизданий и заказанная спецслужбами, фильмы «Щит и меч» (1968) и «ТАСС уполномочен заявить» (1984), выполненные по заказу Гостелерадио СССР, создали яркие и запоминающиеся образы противостояния с идеологическим врагом, оказавшие влияние на целые поколения советских граждан.
С другой стороны, наряду с официальной культурой заговора существовала альтернативная, распространявшаяся среди русских националистов, которые воспринимали советский режим как оккупационный и нередко разделяли антисемитские и антизападнические взгляды. Как демонстрирует историк Николай Митрохин, русские националисты, хотя зачастую и были настроены по отношению к режиму оппозиционно, пользовались неформальной поддержкой определенных фракций в советском правительстве. Их концепция нации сформировалась именно на образе Запада как опасного «другого», ненавидящего Россию, и в этом они продолжили традицию славянофилов XIX в.[188] Некоторые из текстов, популярных в этом сообществе, были написаны представителями русской диаспоры за рубежом[189]. Часть конспирологических текстов имела внутрироссийское происхождение, их авторы принадлежали к кругам советских диссидентов. Николай Митрохин[190] и Виктор Шнирельман[191] отлично демонстрируют, насколько живой была культура националистов внутри СССР и как активно в ней формировались конспирологические идеи, в период перестройки ставшие одним из важнейших источников российской культуры заговора.
Начавшаяся при Горбачеве политика гласности позволила открыто публиковать и обсуждать всевозможные теории заговора. Эта тенденция наложилась на формировавшуюся годами привычку советских граждан наблюдать друг за другом в общественных местах, в коммунальных квартирах, взращивая подозрительность по отношению к ближнему[192]. К тому же Запад в глазах обычного советского человека был во многом мифологизированным, вымышленным пространством: одни стремились туда, другие его опасались[193]. С годами подозрительность стала центральным элементом сознания позднесоветского человека, а появившаяся благодаря политике гласности возможность читать и обсуждать любые источники открыла невероятные перспективы для конспирологического мифотворчества. В постсоветское время, во многом благодаря активности публичных интеллектуалов, эта культура приобрела свои особенности и стала превращаться в мейнстрим[194].
182
Roberts, G. (1994). Moscow and the Marshall Plan: Politics, Ideology and the Onset of the Cold War, 1947.
183
Zubok, V. (2009). A Failed Empire. The Soviet Union in the Cold War from Stalin to Gorbachev. Chapel Hilclass="underline" The University of North Carolina Press.
184
Johnston, T. (2011). Being Soviet. Identity, Rumour, and Everyday life under Stalin, 1939–1953. Oxford: Oxford University Press.
185
Gorlizki, Y. and Khlevniuk, O. (2004). Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953. New York: Oxford University Press; о городских легендах в советское время см. главу 2: Архипова А., Кирзюк А. Опасные советские вещи.
186
Korey, W. (2004). Russian Antisemitism, Pamyat, and the Demonology of Zionism. London: Routledge; Костырченко Г. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР. – М.: РОССПЭН, 2010.
187
Бирден М., Райзен Д. Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ. – М.: Международные отношения, 2020; Coll, S. (2004). Ghost Wars: The Secret History of the CIA, Afghanistan, and Bin Laden, from the Soviet Invasion to September 10, 2001. New York: Penguin Books.
188
Brudny, Y.M. (1998). Reinventing Russia. Russian Nationalism and the Soviet State, 1953–1991. Cambridge: Harvard University Press.
189
Яркий пример – «Велесова книга», которую многие русские националисты считают подлинным текстом времен языческой Руси. См.: Сичинава Д. Почему «Велесова книга» – это фейк? https://arzamas.academy/materials/152 (дата обращения: 28.12.2019).
190
Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы. – М.: НЛО, 2003.
192
Boym, S. (1994). Common places. Mythologies of Everyday Life in Russia. Cambridge, MA: Harvard University Press.
193
Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. – М.: НЛО, 2017.