Последний, четвертый эпизод странствий молодца происходит у переправы, в очередной чужой стране, «дальней, незнаемой». У него нет денег даже для оплаты перевозчикам. Горе, кажется окончательно, догоняет и сламывает его. Но, потеряв все (Горе отказывает ему даже в самоубийстве), молодец вдруг меняется: «Когда у меня нет ничево, / и тужить мне не о чем!» Он запевает «молодецкую припевочку», которая покоряет перевозчиков, и те доставляют его на другой берег.
Потом он пытается спастись от Злочастия бегством (это самый динамичный фрагмент повести).
Эти попытки спасения оканчиваются неожиданным – и закономерным – финалом.
Повесть строится по принципу композиционного кольца: начинаясь с пересказа библейских мотивов, она завершается краткой молитвой.
Но история героя не замкнута. Покинув родительский дом, молодец странствует по разным сторонам (хотя ни одна из них подробно не описана) и оканчивает свои странствия не возвращением раскаявшегося блудного сына домой (таким было бы ожидаемое композиционное кольцо), а спасением (заточением) в монастыре.
Молодец – своеобразный лишний человек Смутного времени. Монашество, иночество оказывается для него не возвышением, как это обычно бывало со святыми, а убежищем, спасением от Горя-Злочастия окружающего мира.
Сходство обеих разобранных нами повестей – в конечном обращении героев и авторов к Богу, в назидательности, притчевости повествования.
Древнерусская литература учит, прибегая к помощи образов. Литература Нового времени изображает, но ее образы могут иметь и нравственный смысл.
К рубежу XVII–XVIII веков цикл развития древнерусской словесности в основном завершился (хотя рукописные книги продолжали создаваться и позднее). Распространение книгопечатания, утверждение в правах писательского вымысла, расширение тематики, культивирование новых «светских» жанров, обретение автором права на свой текст почти мгновенно «отменили» древнерусскую словесность. Она стала казаться неинтересной и непонятной.
В ХVIII веке древнерусская культура оказалась забыта. Потом, уже в ХIХ, даже ХХ веке, красоту и своеобразие древнерусской словесности, иконописи, архитектуры пришлось открывать заново, подобно тому как в европейской культуре эпохи Возрождения пришлось заново открывать Античность.
Век просвещения: в погоне за Европой
Бурное историческое время, когда Россия во главе с Петром Великим прорубала окно в Европу, оказалось для литературы тоже переходным, но спокойным периодом. «Петровская эпоха – это перерыв в движении литературы, остановка. ‹…› Это самая „нелитературная“ эпоха за все время существования русской литературы. В это время не возникло значительных произведений литературы и не изменился ее характер» (Д. С. Лихачев. «Поэтика древнерусской литературы»).
Однако вскоре после смерти Петра начинается одна из самых замечательных эпох: процесс становления литературы Нового времени, когда после резких государственных и культурных изменений и русская литература бросилась в погоню за Европой.
«Новый тип литературного развития вступает в силу со второй четверти или, вернее, со второй трети XVIII в. Он поднимается и формируется с необычной быстротой. Здесь действовала совокупность причин: появление в литературе книгопечатания (до этого типографии служили административным, учебным и церковным целям), возникновение литературной периодики, развитие интеллигенции высшего, светского типа и многое другое» (Д. С. Лихачев. «Поэтика древнерусской литературы»).
Новую русскую литературу создавали люди, подхваченные ветром петровских перемен, из разных краев Российской империи и разных социальных слоев: сын господаря (правителя) Молдавии и Валахии (нынешней Румынии) Антиох Кантемир (1708–1744) и сын северного холмогорского крестьянина М. В. Ломоносов (1711–1765), представитель знатного дворянского рода А. П. Сумароков (1717–1777) и вышедший из семьи мелкого провинциального священника В. К. Тредиаковский (1703–1769), потомок немецких рыцарей Д. И. Фонвизин (1745–1792) и имевший предков-татар, завоевателей Руси, Г. Р. Державин (1743–1816).