С другой стороны послание Крылова явственно зависит и от примера Державина, подготовившего своей автобиографической и философской лирикой появление в русской литературе дружеского послания. В послании Крылова слышатся кое-где отзвуки державинской поэзии. Державинские мотивы, образы, стилистические приемы заметны и в других стихотворениях Крылова (например, в его оде «К счастью»; ср. оду «На счастье» Державина). Мотив любви к Анюте включает послание Крылова к Клушину в целый цикл его стихотворений*, объединенных художественной манерой, особым стилем. Это «легкая поэзия» (как называл ее Батюшков, нечто вроде poesie fugitive французов). Это – свободный поток действительно легких стихов, написанных живо, просто, остроумно, – такова их стилистическая установка, – не скованных строфой, не скованных классическими жанрами; у Крылова в стихах этого цикла – и лирика, и сатира, и даже бытописание, и размышления о жизни переплетаются и образуют стихотворную беседу с самим собой, с предполагаемым адресатом стихотворения, с читателем.
* По вопросу о том, существовала ли на самом деле героиня этого цикла и кто она была, если сущестовала,–см.:Алабин П. К биографии Крылова//Русский Архив, 1878 ;Ля ще и ко А. И. И.А. Крылову/Исторический Вестник. Т. VIII, 1894: Языков Д. Ложные сочинения И.А. Крылова//Русский Архив.№ 12. 1879.
Свобода личного высказывания, свобода индивидуальной речи образует внутреннее единство этих стихотворений, и в этом одна из сторон их новаторского устремления, направленного против дворянской эстетики. «Легкие» стихи Крылова – не единичное явление. Он культивировал легкий стиль вместе с целой плеядой поэтов, из которых большинство участвовало в журналах, которых он был издателем, в «Зрителе» и «Санктпетербургском Меркурии»; здесь печатали стихи того же стиля и А. Клушин, и А. Бухарский, и П. Карабанов, здесь же печатался и Г. Хованский. «Легкая поэзия» сближала Крылова и с его литературными и социальными врагами – Дмитриевым, Карамзиным. У него тот же «средний» слог, то же стремление к изяществу речи, то же удаление и от высокой напряженности речи, и от «простонародного», «низкого» языка.
Однако Крылов не удерживает равновесия и гладкости условно-поэтического стиля Карамзина. Его «разночинская» угловатость, его демократизм и радикализм, его стремление к активной, социально-заостренной литературе, его антидворянский пафос взрывают стихию «легкой поэзии». В стихах данного цикла у него появляются и злая сатира, и серьезная медитация, и реалистическая рисовка быта; державинская речь вдруг начинает звучать среди «благозвучных» стихов, как будто предсказывающих Батюшкова. Преодолев дворянский классицизм, Крылов как будто оказывается попутчиком Карамзина и Дмитриева, создававших эстетику сентиментальной поэзии; но тут же обнаруживается разница: помещичий сентиментализм, сознательно мирный и сглаживающий все острые углы стиля и жизни, неприемлем для радикала и разночинца-демократа Крылова. И уже в первом стихотворении цикла «Утешение» крыловская Анюта – вовсе не идиллическая сентиментальная дева, полупастушка, полугероиня возвышенного романа, а скорее бытовой персонаж, окруженный реальным дворянским бытом, поданным притом иронически.
Тематика, которая эстетизировалась Дмитриевым, разоблачается крыловским бытовым реализмом и крыловской радикальной антидворянской установкой. Стихия демократизма звучит и в разговорных формулах речи («Что ж, мой друг, тому виною?» или: «Не по-мысли все твоей» или, например: «Пять минут с тобой дороже...»).
Другой цикл в лирике Крылова составляют его социально-философские стихотворения. В них рядом с сатирическими, мужественными и злыми мотивами протеста, обличения дворянского «общества» сильно звучат мотивы руссоизма, сильнее, чем в его прозе. Крылов проклинает город, вместилище власти дворянского разврата, богатеев, и зовет в природу, в деревню. Но и он знает, что тишины нет в деревне, что крестьянин – не аркадский пастушок, а замученный раб. Руссоизм и культ природы окрашиваются для него в тона пессимизма, безнадежности. Лишь в полном одиночестве – спасение, и этого одиночества ищет Крылов.
К данному циклу относится, например, стихотворение «На случай грозы в деревне», судя по стилю и по содержанию относящееся также к 90-м годам XVIII в.