На рассвете 6 февраля 1837 года Пушкин был похоронен рядом с могилой матери. Гроб с его телом был доставлен из Петербурга в сопровождении А. И. Тургенева и камердинера поэта Никиты Козлова. Об обстоятельствах похорон вспоминает младшая дочь П. А. Осиповой-Вульф Екатерина Ивановна Фок, которой в те дни было тринадцать лет:
«Когда произошла эта несчастная дуэль, я, с матушкой и сестрой Машей, была в Тригорском, а старшая сестра, Анна, в Петербурге. О дуэли мы уже слышали, но ничего путем не знали, даже, кажется, и о смерти. В ту зиму морозы стояли страшные. Такой же мороз был и 15 февраля 1837 года. Матушка недомогала, и после обеда, так часу в третьем, прилегла отдохнуть. Вдруг видим в окно: едет к нам возок с какими-то двумя людьми, за ним длинные сани с ящиком. Мы разбудили мать, вышли навстречу гостям: видим, наш старый знакомый, Александр Иванович Тургенев. По-французски рассказал Тургенев матушке, что приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дороги в монастырь и перезябши вместе с везшим фоб ямщиком, приехали сюда. Какой ведь случай! Точно Александр Сергеевич не мог лечь в могилу без того, чтоб не проститься с Тригорским и с нами. Матушка оставила гостей ночевать, а тело распорядилась везти теперь же в Святые Горы вместе с мужиками из Тригорского и Михайловского, которых отрядили копать могилу. Но ее копать не пришлось: земля вся промерзла, — ломом пробивали лед, чтобы дать место ящику с гробом, который потом и закидали снегом. Наутро, чем свет, поехали наши гости хоронить Пушкина, а с ними и мы обе — сестра Маша и я, чтобы, как говорила матушка, присутствовал при погребении хоть кто-нибудь из близких. Рано утром внесли ящик в церковь, и после заупокойной обедни всем монастырским клиром, с настоятелем архимандритом, столетним стариком Геннадием во главе, похоронили Александра Сергеевича, в присутствии Тургенева и нас двух барышень. Уже весной, когда стало таять, распорядился Геннадий вынуть ящик и закопать его в землю уже окончательно. Склеп и все прочее устраивала сама моя мать, так любившая Пушкина, Прасковья Александровна. Никто из родных так на могиле и не был. Жена приехала только через два года, в 1839 году»[52].
Более двадцати лет Михайловское оставалось без хозяина; усадьба постепенно ветшала. Только в 1866 году здесь поселился младший сын поэта Григорий Александрович, занявшийся ее обустройством. Казалось, судьба благоволила к Михайловскому. В дни торжеств в связи со столетием со дня рождения Пушкина усадьба была выкуплена государством и вскоре стала музеем. Но революция не обошла Михайловское стороной; 3 февраля 1918 года усадьба была сожжена, как и все усадьбы округи, поскольку пронесся слух, что из Петрограда «пришла бумага» с указанием спалить все дворянские усадьбы без разбора.
Восстановили Михайловское в 1937 году к новой столетней годовщине, на этот раз смерти Пушкина. Вновь усадьба сгорела в пламени войны. По-настоящему Михайловское начало возрождаться только в 1949 году, когда пышно отмечалось 150-летие со дня рождения Пушкина. Такова — от годовщины к годовщине — его драматическая летопись.
Болдино
Творцом легенды про «род Пушкиных мятежный» был сам великий поэт; и обаяние его гения оказалось столь велико, что все безоговорочно поверили в эту легенду. На самом деле ничего подобного не было; никто из предков поэта не выделялся яркой индивидуальностью; они были типичными представителями своего социального круга, стремившимися идти в ногу с бурными и не всегда понятными событиями жестоких эпох Ивана Грозного и Смутного времени. Не отличаясь ни большими достоинствами, ни из ряда вон выходящими пороками, они проявили себя заурядными, но тем не менее достойными сынами дворянского сословия, сумевшими сохранить доброе имя в самых трудных обстоятельствах и верно послужить престолу и Отечеству.
Даже изображенный в «Борисе Годунове» Гаврила Пушкин, как бы воплощавший, по мнению поэта, «мятежный дух» этого рода, по словам известного историка С. Б. Веселовского, «в действительности был более ловким и осмотрительным человеком, чем смутьяном и мятежником»[53]. Его дальнейшая благополучная, но ничем не выделяющаяся карьера при дворе Михаила Романова только подтверждает приведенные слова. Поэту же страстно хотелось иного. Он мечтал видеть своих предков активными участниками бурных событий Смутного времени. Поэтому он легко впал в ошибку.
Пушкин в «Истории государства Российского» Карамзина нашел упоминание о том, Евстафий Пушкин был отправлен Борисом Годуновым в Сибирь «в опалу, что на него доводили люди его», то есть по доносу дворовых. На самом деле Евстафий Пушкин был просто назначен воеводой в Тобольск и фактически стал наместником русского царя в этом далеком краю. Если это и была ссылка, то почетная. Никакой бурной ненависти к Борису Годунову она вызвать не могла. У Пушкиных не было оснований питать мстительные чувства и искать их удовлетворения в стане Лжедмитрия I. Скорее, наоборот. Ведь еще ранее, при Федоре Иоанновиче, Евстафию Пушкину были пожалованы большие земли в Арзамасском уезде — в краю мордвы. Центром его владений было село Большое Болдино.
52
Фок Е. И. Рассказы о Пушкине, записанные В. П. Острогорским // Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 1. М., 1985. С. 467–468.
53
Веселовский С. Б. Род и предки Пушкина в истории // Род и предки А. С. Пушкина. М., 1995. С. 88.