Бросила нас и уехала. Дети скучали, долго плакали, особенно маленький. Наш Матвейка... Ждали все маму и сейчас ждут. И я жду. Написала нам: "Не продавайте только пианино". Единственная дорогая вещь в нашем доме, от родителей ей досталось. Любимое пианино... Всей семьей сядем вечером, а она нам играет... Разве я могу ради денег его продать? И она не сможет выкинуть меня из своей судьбы, оставив там пустое место, это же невозможно. Пятнадцать лет прожили вместе, у нас дети. Она хорошая, но она другая. Какая-то неземная... Легкая она... легкая... А я человек земной. Я из этих... кто на земле...
Написали о нас в местной газете. Потом позвали в Москву на телевидение. Там так: ты сидишь, как будто на сцене, и рассказываешь о себе, а в зале зрители. Потом обсуждение. Как все Лену ругали, особенно женщины: "Маньячка! Сексоманка!". Готовы были камнями ее закидать. "Это патология, это неправильно". Ко мне вопросы... Нокаут за нокаутом... "Эта похотливая сука, которая бросила вас и детей, она не стоит вашего мизинца. Вы - святой. Кланяюсь вам в самые ножки от всех русских женщин..." Я хочу ответить... начинаю... А мне: "Ваше время истекло". Я заплакал. Все решили, что мои слезы от обиды, от злости. А я плакал от того, что они такие умные, образованные, живут в столице и ничего не понимают.
Я буду ждать ее сколько надо. Сколько она захочет... Не могу представить рядом другую женщину. А иногда... вдруг подступит желание...
Стасим-хорал (песня, исполняемая хором). Из деревенских разговоров
- Лена - ангел...
- Раньше таких жен сажали в чулан или вожжами...
- Если бы она ушла к богатому, все было бы понятно. У богатых жизнь интереснее. А какие могут быть отношения с бандитом? Да еще с "вечником". Два свидания в год - и все. Вся любовь.
- Романтическая натура. Пусть покатается.
- Это у нас в крови - жалеть несчастненьких. Убийц и забулдыг. Человека убьет, а глаза как у младенца. И его жалко.
- Я вообще не верю мужчинам, а зэкам тем более. Им в тюрьме скучно. Развлекаются. Катают под копирку: лебедь моя белокрылая, мечтаю о тебе, свет в окошке... Какая-нибудь дура поверит и бросается его спасать: таскает передачи в неподъемных баулах, посылает деньги. Ждет. Он освобождается, приезжает к ней - поел, попил, денежки выманил - и в один прекрасный день куда-то испарился. И - чао! Чао!
- Девочки, это такая любовь! Как в кино!
- Пошла замуж за убийцу, а доброго мужа оставила. Потом же дети у нее... трое пацанов... Просто вот билет взять, ей же на конец света к нему надо ехать - где она эти деньги берет? Она все время у детей кусок отнимает. Зайдет в магазин, и у нее проблема: купить им булочку или не купить?
- Жена да убоится мужа своего... Они вдвоем идут ко Христу. А просто так... так просто - зачем? Если без этой цели, то зачем?
- Без Меня, говорит Господь, вы не можете творить. А она пытается творить от своего ума. Гордыня это. Там, где нет смирения, всегда есть какая-то другая сила. Бес способствует.
- Ей надо в монастырь, искать путь к спасению. Человек спасается в скорби. Скорбь надо даже искать...
Эписодий III
Продолжаем наш разговор с Ирой Васильевой:
- Я у нее тоже спрашивала: "Лена, ты понимаешь, что у тебя будут только два свидания в год?" - "Ну и что? Мне хватит. Я буду с ним в мыслях. В чувствах".
Ехать к нему надо далеко на Север. На Огненный остров. В четырнадцатом веке ученики Сергия Радонежского шли и осваивали северные леса. Продираясь сквозь чащу, они увидели озеро, а посредине озера - огненные языки. Это дух им так явился. Возили землю на лодках... Насыпали на этом месте остров и построили на нем монастырь. Толщина стен полтора метра. В этом древнем монастыре сейчас тюрьма для самых страшных убийц. Для "смертников". На двери каждой камеры висит табличка со злодеяниями преступника: зарезал ножом Аню, шесть лет... Настю, двенадцать лет... Прочитаешь - жуть берет, а зайдешь внутрь - вроде обыкновенный человек с тобой здоровается. Сигарету просит, и ты даешь. "Что там на воле? Тут мы не знаем даже, какая там погода". Живут в камне. Вокруг леса и болота. Никто ни разу не сбежал...
Первый раз Лена приехала туда, не думая о том, что свидание могут не разрешить. Постучалась в окошко, где выдают паспорта, никто даже слушать ее не стал: "Вон начальник тюрьмы идет. Разговаривайте с ним". Она бросилась к начальнику: "Разрешите мне свидание". - "С кем?" - "Я к Володе Подбуцкому приехала". - "Разве вам не известно, что тут сидят особо опасные преступники? У них строжайший режим: два свидания в год по три дня и три кратковременных - по два часа. Пускаем только ближайших родственников: мать, жену, сестру. А вы - кто ему?" - "Я его люблю". Ну все ясно, клиника. Начальник хочет уйти, а она держит его за пуговицу: "Понимаете, я его люблю". - "Вы абсолютно чужой ему человек". - "Тогда дайте мне просто взглянуть на него". - "А вы что, его не видели?" Уже всем смешно, тут и охранники подошли, что за дурочка такая? Ха-ха... А она давай им рассказывать про сон, который ей приснился в восемнадцать лет, про мужа и троих детей и про то, что она всю жизнь любит этого человека. Ее искренность и чистота любую стену пробивают. Рядом с ней человек осознает, что что-то не так в его правильной жизни - он груб, и слух его не тонок. Начальник тюрьмы не молодой мужик, работа у него такая... всего повидал... И он входит в ее положение: "Раз вы приехали так издалека, я дам вам шесть часов на встречу, но с вами будет охранник". - "Хоть два! Я все равно никого кроме него видеть не буду..."
Все, что есть в ней чрезмерного, максималистского, она опрокинула на этого Володю: "Ты понимаешь, как я счастлива... Я всю жизнь тебя ждала, и наконец мы вместе". Тот, конечно, был к этому не готов. К нему уже приезжает какая-то баптистка, у него с ней роман. Там все понятно - обычная молодая баба с неудачной судьбой. Ей мужик нужен, штамп в паспорте, что она замужем. Тут же такой напор, такой порыв! Когда тебя вот так хотят захватить, любой испугается. У него в мозгах зашкаливало... "Я прошу тебя, - говорит Лена, - разреши мне выйти за тебя замуж. Чтобы меня к тебе пускали, и я могла тебя видеть. Больше мне ничего не надо". - "Так ты же замужем?" - "А я разведусь. Я одного тебя люблю". У нее с собой была сумка его писем, разрисованных вертолетиками, цветочками. Она ни на минуту не могла с ними расстаться. Это апогей ее счастья, потому что она хотела всю жизнь абсолюта, а абсолют может существовать только в письменном виде, только на бумаге может быть полная реализация. На земле, в постели этого нет. Абсолюта там не найти. Все, что связано с другими людьми: семья, дети - это компромисс...