Долгоногий журавель
На мельницу ездил,
Диковинку видел:
Коза муку мелет,
Козел засыпает,
А маленьки козленочки
Муку выгребают,
А барашки — круты рожки
В дудочку играют[78].
Особенности содержания, художественных образов прибауток, ритмичность стиха, игра созвучиями сближают их с песенками сказок о животных.
Некоторые из них («Коза с орехами», «Смерть петушка») построены аналогично прибауткам и потешкам. Многие сказки сочетают в себе прозаическую и стихотворную формы («Кот, петух и лиса», «Пение волка», «Колобок»).
Наблюдения над бытованием сказок о животных показали, что для ряда сюжетов, где ориентация на детскую аудиторию особенно очевидна, характерен процесс перехода в жанр «прибаутки» или детской потешной сказки. Это происходит либо в результате открепления песенки от сказки, которая исполняется уже как самостоятельное произведение в виде прибаутки (песенка лисы и кота из сказки «Кот, петух и лиса»), либо вся сказка переводится в ритмическую прозу. Такова, например, сказка про снегурочку, которую старик посадил в сумку и заставил петь песни, или про курочку-рябу и некоторые другие.
В 1972 г. на р. Покшеньге (Пинежский район Архангельской области) в форме детской потешки была записана сказка «Пение волка». Сказки этого сюжета обычно представляют собой прозу с песенными вставками. «Жил-был старик со старухой, были у них мальчик да девочка, семь овец, восьмой жеребец. Раз пришел к избе ихней волк да и завыл:
Дворец, дворец, соломенный крылец,
У тебя есть семь овец,
Восьмой жеребец, —
Дай мне овечку.
Жалко было старику овечки, да нечего делать, взял да и отдал волку овечку. На другой день пришел опять волк к избе и завыл…» (См., № 171). Далее повторяется песенка. Всякий раз, как приходит волк, старик выбрасывает ему овечку, и лишь когда у него ничего не остается, запирается от волка или убивает его.
В нашей записи вся сказка представлена ритмической прозой. Распевность, размерность ритма, легко согласующегося с тактом каких-то движений, например покачиванием колыбели, создают монотонность. За мерностью интонаций, ритмичностью, почти дословной повторяемостью одного мотива стирается смысл, и песенка воспринимается преимущественно в ее звуковом оформлении.
«Бабушка на горушке жила-таки жила,
Семерых ов*чушек пасла-таки пасла.
При-шёл волч*к, ов*чку просит:
— Дай, бабка, ов*чку. Не дашь, бабка, ов*чку —
Саму тебя съем.
Бабушка поплакала, поплакала,
*-в*чку отдала.
Бабушка на г*рочке жила-таки жила,
Шёстерых овёчушек пасла-таки пасла,
При-шёл волчок, ов*чку просит…» и т. д.[79]
Сказки о животных активно бытуют и в настоящее время. Дети не только охотно слушают, но и сами их рассказывают, дополняя сказками, почерпнутыми из книг.
Сказки о животных широко публикуются в многочисленных детских. книжках и школьных хрестоматиях, как правило повторяющих одни и те же тексты. Дети, пересказывая сказки, почти точно следуют оригиналу, чему способствует небольшой размер сказок и ограниченность числа сюжетов. Это объясняет, почему записи сказок о животных имеют лишь незначительные вариантные различия. Стирание в сказках местных особенностей приводит к установлению единого общерусского репертуара сказок о животных, стабильных в сюжетном построении и поэтике.
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ
Название «бытовые сказки» (или, иначе, «социально-бытовые») в сущности довольно точно определяет специфику данной жанровой группы, ибо по сравнению с волшебными сказками и о животных эти сказки предельно приближены к реальной действительности, к социальным и бытовым проблемам русской деревни середины XIX — начала XX в.
По своему содержанию бытовые сказки весьма разнородны. Они включают в себя сказки о разбойниках и ворах, о мудром отгадывании загадок, об одурачивании чертей, попа, барина, о ленивых и нерадивых людях.
Происхождение этих сказок различно, так же как и тематика. Сказки о мудрых советах восходят к древним ритуалам и свадебным обычаям, истоки сказок о глупцах, разбойниках и ворах имеют бытовую основу, сказки о барах и попах порождены социальными противоречиями. И все же они могут быть отнесены к одной жанровой группе на основании единых принципов отражения действительности, обусловивших особый характер художественного вымысла.
79
Арх. каф. фольклора МГУ, 1972 (д. Малое Кротово, от В. Е. Ф(-феловой, записи Н. Ведерниковой, Н. Дубенского, № 47).