Зарывание последа сопровождается иногда особыми приговорами, имеющими отношение или к здоровью родильницы, или к будущему ребенка. «От земли взято, земле предавайся, а раба Божья (родильница) на земле оставайся» (Краснослоб. у. Пензенск. г.). «Тебе, святое местечко, на лежанье, а ей (родильнице) на здоровье» (Нижнеломовск. у. Пензенск. г.). «Месту гнить, а ребенку жить, да Бога любить, отца, мать почитать и бабку не забывать» (Саранск, у. Пензенск. г.). В некоторых местах (Никольск. у. Вологодск. г.), если родился мальчик, отец сам несет послед в конюшню и зарывает под ясли, говоря: «дитятко расти и лошадка расти».
Иногда, на короткое время, кладут послед под голову родильницы, чтобы у нее не болел живот, и трут последом ее лицо, чтобы не было на нем «матежей» (Суздальск. у, Влад. г.), а иногда, прежде чем зарыть послед, отрезывают от него не большой кусочек. В зависимости оттого, куда мать отнесет и бросить этот кусок, будет зависеть судьба новорожденного и развитие будущих его качеств. Если мать бросит его в лошадник, то новорожденный будет охотник до лошадей, если повесить на соху, он будет хорошим пахарем, если около кабака или какой-нибудь лавки, будет торгашом, а если около церкви, то будет Бога любить и может даже в монахи попасть (Орловск. г. и у.).
Вероятно, в силу распространенного поверья: «если больной хоть немного поест хлеба с солью, то не умрет», – почти всегда, по окончании родов, дают родильнице прежде всего ломоть ржаного посоленного хлеба [369]), часто хорошую порцию водки, иногда настоянную на калгане, черносливе, корице и гвоздике и очень нередко квасу с толокном, ржаным солодом или овсяной мукой. Иногда ей дают сесть головку луку или редьки и выпить стаканчик конопляного масла. Водка, дается для подкрепления сил, калган – для того, чтобы «встал на место золотник», а квас, толокно и пр., чтобы «завязалось» в животе. По объяснению некоторых бабушек, от квасу с овсяной мукой, будто бы, легче бывает на нутре: «способнее и скрипотнее» (Кадников. у. Волог. г., Галичск. у. Костр. г.).
Почти всегда, особенно среди богатых и средне-зажиточных крестьян, родильница пользуется улучшенным питанием. Но при этом, стараясь кормить родильницу и больше, и лучше, ей нередко дают без разбора все, что только имеется в обиходе крестьянина. Пироги, лапша, яичница, молочная каша, мясо, белая и кислая капуста, мед с баранками, огурцы, моченые яблоки, арбузы, молодой квас, пиво, – все это часто и почти одинаково входит в пищевой режим родильницы [370]). Этот режим подвергается особенному испытанию со стороны тех съестных приношений, которые делаются родильнице ее родственниками и близкими знакомыми. «С новорожденным тебя, Марьюшка, поздравляю, – приветствует ее какая-нибудь кума: – вот, я тебе здоровьица, принесла, поешь, себе на здоровье, а, новорожденному на рост». Отказаться от таких чистосердечных приношений, не откушать или, по крайней мере, не отведать принесенных лепешек, ватрушек, каши в горшке, пирогов с луком, горохом, картофелем и т. п., – было бы грубым и непозволительным нарушением деревенского этикета.
Послеродовой период. Взгляды на родильницу.
Самым первым и неотложным делом, после окончания родов, считается сводить и выпарить родильницу и новорожденного в бане или печи. Всего чаще баня, если роды происходили не в ней, топится в тот же день. Идет родильница в баню иногда через всю деревню сама, часто ведут ее под руки или, если очень ослабела во время родов, тащат или везут, в зимнее время, на салазках. Почти всегда обязательны 3 бани [371], а иногда и больше [372].
Топить баню менее трех раз подчас считается даже выражением нелюбви семейных к родильнице. Если обстоятельства позволяют и руки родильницы не особенно нужны в доме, то она выдерживает банный курс, не выходя из бани, моется и парится вместе с новорожденным каждый, а то и по несколько раз в день, иногда непременно одним и тем же веником. Баня в послеродовом периоде приобрела такие права гражданства, что сюда не только приходят с поздравлениями и съедобными дарами родственники, соседи и знакомые, но в некоторых случаях является для молитвы священник и сама молитва получает название «банной» (Белозерск. у. Новгородск. г.). Значение бани, по народному представлению, заключается в том, что она имеет способность восстанавливать нормальные физиологические процессы в организме родильницы. «Промаять, пропарить» ее, достигнуть того, чтобы у ней «не спустилась и не скопилась дурная кровь, а шла бы из тела легче и скорее», – вот, по объяснению бабушек, цель и назначение бани (Медынск. у. Калужск. г., Юхновск. у. Смоленск, г., Кадниковск. у. Вологодск. г.). Другое немаловажное значение бани заключается в том, что здесь для бабок, не стесняясь присутствием посторонних, является возможность гораздо свободнее «править» живот родильницы. Деревенские повитухи, имея дело с увеличенной и несократившейся маткой, бывают уверены, что у каждой родильницы образуется грыжа, которую и является надобность разогнать. Для того, чтобы она не пошла книзу, они трут живот по направлению вверх, захватывают зубами и тянуть пупок, а иногда накидывают на живот горшок (Скопинск. у. Рязанск. г., Суздальск. у. Владимирск. г.). Весьма важно также поставить на место «золотник» родильницы. Сделать это в бане, когда «растомеют и размягчатся косточки», всего удобнее. Растирая с этой целью мылом живот, бабки употребляют и некоторые специальные приемы.
Заставив родильницу встать на четвереньки и опереться руками, они сильно встряхиваюсь ее за лодыжки (Орловск. г. и у.), а иногда прибегают к заговорам: «как на этом месте лежит раба Божия, так бы и в рабе Божей N стоял золотник, с боку на бок не ворочался, не ломил бы он ни заднего прохода, ни переднего» (Кадниковск. у. Вологод. г.). Интересен приговор, употребляющийся, в этих случаях, в некоторых местах Сольвычегодского у. (Вологодск. г.): «сростайся, низ ушка, сустав в сустав, только х…у место оставь».
Помимо всего этого, баня в послеродовом периоде, как и при самых родах, имеет и суеверное значение: здесь можно родильницу и новорожденного схоронить от постороннего глаза. Опасение глаза после родов иногда настолько велико, что в течение некоторого времени стараются скрывать от соседей даже сам факт родов, и всякий, кто нечаянно войдет в дом, где они произошли, старается под благовидным предлогом поскорее ретироваться (Смоленск, г. и у.). В некоторых случаях опасение это доходит до того, что к родильнице первые два-три дня подходит только близкая женщина и муж, а ребенка, раньше трехдневного срока, не показывают даже ему (Бельск. у. Смоленск, г., Порховск. у. Псковск. г.). Период такой особенной восприимчивости родильницы и новорожденного к глазу, в особенности посторонних, в некоторых случаях затягивается на более продолжительное время и доходит иногда до 2–3 недель (Медынск. у. Калужск. г., Борисогл. у. Тамбовск. г.). Стараясь закрывать и не показывать ребенка, сама родильница, если и хорошо себя чувствует, отнюдь не должна обнаруживать своего состояния перед посторонними, а то ее могут оговорить: «вот-де, родила – и не ахти ей» (Тихвинск. у. Новгор. г.).
Суеверный характер послеродовой бани всего больше виден из тех обрядов, которыми она сопровождается. В некоторых местах (Волог. г. и у.), когда родильница идет туда, бабка трет ей лоб солью и приговаривает: «как эта соль не боится ни жару, ни вару, ни опризорищей, ни оговорищей, так бы раба Божья не боялась ни опризорищей, ни оговорищей» и бросает соль на отмашку.
Так как в это время для родильницы, как существа нечистого, и в особенности для новорожденного, который еще не крещен, очень опасна чертова сила [373]), то бабушка, идя с ними в баню, берет и несет впереди себя икону (Алатырск. у. Симбирск, г.). Поэтому же бабка крестит все углы и печку в бане и не перестает во время мытья младенца твердить: «ангелы с тобой, хранители с тобой», – не снимая при этом даже креста с родильницы, хотя и грешно мыться, когда он на шее (Сольвыч. у. Вологодск. г.) [374]). Но едва ли не всего больше суеверный характер бани доказывается той церемонией, с которой ходит родильница в баню в некоторых местах Вытегорского у. (Олонецк. г.). Бабка, с новорожденным и сковородником в руке, идет впереди, а за ней, с ножницами в руках, родильница. Подойдя к банным дверям, бабка, со словами, «благослови, Господи», делает на дверях три креста и передает сковородник родильнице. Та берет его в правую руку и, входя в баню, им подпирается, а в левой руке держит ножницы, острием вперед. Вымыв ребенка, для того, чтобы у него всю жизнь было много одежды, еды и денег, бабка вытирает его тряпкой, в которой были завернуты клочок шерсти от барашка, выстриженного в первый раз, яйцо от молодой курицы и серебряная монета. По возвращении из бани, тряпочка со всеми этими предметами и ножницы кладутся в изголовье ребенку, а сковородник родильница держит около своей постели.
369
В некоторых местах
370
Никольск., Тотемск. и Усть-Сысолск. уу. Волог. г., Орловск. у. Вятск. г., Юхновск. у. Смоленск, г., Мещовск. у. Калужск. г., Ростовск. у. Яросл. г., Хвалынск, у. Саратовской губ.
371
Порховск, у. Псковск. г., Юхновск. у. Смоленск, г., Галич, и Ветлуж. уу. Костромск. г., Котельнич. и Орлов, уу. Вятск. г., Кадниковск. у. Вологодск. г., Черепов, и Тихвинск. уу. Новгород, г., Пошехонск. у. Ярославск. г., Медынск. у. Калужск. г., Пензенск., Керенск. и Краснослободск. уу. Пензенск. г., Хвалынск, у. Саратовск. г.
373
Распространенный обычай крестить деревенских ребятишек как можно скорее после родов, помимо опасения, что ребенок может умереть некрещеным, объясняется и этой причиной.
374
Чтобы устранить влияние нечистой силы на новорожденного, в некоторых местах (Орловск. г. и у.), тотчас после рождения, бабка окуривает младенца ладаном, обрызгивает св. водой, берет и ставит кувшин воды «под святые», становит на колени мужа и читает над водой заговор «от похищения злым духом младенца» (см. гл. VII, стр. 225). Наговоренная вода родильнице дается для питья, а новорожденный ею обмывается.