Виноградные плантации остались позади, теперь по обеим сторонам дороги тянулись картофельные, пшеничные и кукурузные поля. Слева пшеница была убрана, щетинилась лишь высокая стерня, справа же нетронутые колосья стояли во весь рост, покачивая на легком ветру склоненными головками.
Арсен подрулил машину к обочине дороги. Они вышли и остановились у кромки поля, широкой рекой стекавшего вниз по довольно крутому склону, отливая на солнце тусклым золотом. Арсен потрогал прохладные литые колосья, удовлетворенно кивнул.
— Хороший уродился хлеб. Правда?
Елена почему-то не отозвалась. Арсен удивленно посмотрел на нее.
— Что с тобой? Может, устала? — поинтересовался Арсен, возвращаясь к машине. Потом, выводя «газик» на середину дороги, спросил: — Чего ты молчишь?
Елена повернулась к нему:
— По-твоему… почему она их выгнала?
— Кто? Кого выгнал?
— Евгине…
— Господи, ты все о том же? Да потому что они были сукиными сынами. Один неделями не просыхал от пьянства, а другой нагло обирал, пользуясь ее доверчивостью. Как же не выгнать таких? Любая бы выгнала!
Лицо у Елены сразу просветлело.
— Это правда?
Арсен скосил на нее глаза.
— Лена, похоже, ты подумала, что я собираю сплетни… Признайся, так?
Елена покраснела, чуть не до слез.
— Ну перестань же! — Она схватилась за руль. — Вот я сейчас…
— Ну-ну… — расхохотался Арсен, отводя ее руку. — Так мы с тобой улетим в пропасть.
Елена прижалась к нему и так, блаженно закрыв глаза, ехала до самого дома.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«Дорогие мои, любимые мамочка, папа и Дима!
Целый месяц я вас не вижу! Вот даже сейчас — пишу, вспоминая вас, а самой хочется реветь. Но это так, лирика, со временем, наверное, пройдет. Арсен говорит, что так бывает со всеми, потом проходит. Да я и сама знаю, что проходит. Но у меня пока не прошло и, наверное, еще не скоро пройдет, все здесь необычно, потому что я поняла, что попала в другой мир, совсем другой мир.
Все не так, к чему я привыкла с детства. Даже небо не такое, как у нас. Оно здесь какое-то низкое, а по вечерам так много звезд, что голова кружится, когда глядишь на них, и все так близко, что кажется: если подняться на крышу, можно достать их рукой. И воздух такой чистый и тоже особенный: он тихо звенит, а звон у него такой, как у хрустального бокала, если провести пальцем по его краешку, только тоньше и чище. Я целую неделю не могла привыкнуть к этому звону, мне все время казалось, будто кто-то рядом перетирает тряпочкой хрустальные бокалы. А теперь ничего, привыкла.
Только вот горы… К ним я еще не привыкла. Они, наверное, по-своему красивы, и даже очень. Но этот первозданный хаос, это мрачное, бессмысленное нагромождение скал меня немного пугает. Мне все время кажется, что они вот-вот обвалятся и погребут под собой все живое. Об этом я, конечно, вслух не говорю, засмеют же! Но про себя все-таки думаю.
Арсен и муж его сестры, Мушег, уже два раза возили меня далеко-далеко, в Тартарское ущелье, чтобы я могла не только полюбоваться горами, но и увидеть монастырь Дадиванк на левом берегу реки Тартар. Вообще, скажу я вам, вверх по Тартарскому ущелью до самой Армении находятся десятки и десятки монастырей, церквей, крепостей, других культурно-исторических памятников армянского народа, затерянных в горах, в труднодоступных местах. Монастырь же Дадиванк, построенный в IX веке, сейчас здорово разрушен, но все равно является величественным памятником армянской архитектуры. Теперь мужчины хотят свозить меня в Гандзасарский монастырь XII века, тоже на левом берегу, но уже у реки Хаченагет, но здесь же в Карабахе. А стоит он, говорят, на высоком холме, гордо возвышаясь над историческим армянским селением Ванк.
Арсен обещал, что в выходные дни свозит в монастырь Амарас, построенный еще раньше, аж в начале IV века. Представляете?! Так при этом монастыре, оказывается, создатель армянского алфавита Месроп Маштоц открыл первую армянскую школу. Если бы вы слышали, с каким запалом Арсен со своим зятем спорили по поводу этого алфавита. Арсен считает, что Маштоц не создавал буквы, а восстановил их, для чего долго странствовал по разным городам, странам того времени, посещал библиотеки, чтобы отыскать там армянские буквы. Ведь с принятием христианства в I веке армянская письменность была уничтожена, а Месроп Маштоц решил все восстановить. В 301 году армяне христианство приняли на государственном уровне, а на самом деле они его приняли еще при жизни Христа, во времена армянского царя Абгара. Мне очень приятно, что Арсен прекрасно знает историю своего народа. И очень жалко, что в наших школах учат в основном историю России, а историю других наших народов поверхностно. Одним словом, дорогие мои, живу я хорошо и очень интересно.