— Я еду с вами, — сказал директор, заметно приободренный деловым тоном агронома, быстро взявшего себя в руки.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Арсен вернулся в первом часу ночи. Вошел во двор, по привычке взглянул на верхние окна — свет в них не горел. Холодком кольнуло недоброе предчувствие: Елена никогда не ложилась, не дождавшись его.
Внизу, под навесом, на тахте сидел отец и курил.
— Ты что это не спишь, отец?
— Не спится.
— Мушег с детьми уехал?
— Давно. Ну что там с виноградниками? Что-нибудь осталось от них? — Он пододвинулся, давая место сыну.
Арсен сел, тоже достал сигарету и стал мять ее в руках.
— Да, все осталось, ничего не тронул. Прошел над самым селом, побил огороды, правда, крепко побил.
— Да черт с ними, с огородами! Главное, чтобы совхозные виноградники уцелели.
— Они-то как раз уцелели, только у дубовой рощи краешком зацепило. Это мелочь. — Арсен склонился было к отцовской руке, чтобы прикурить, но остановился, принюхался — из дому тянуло сердечными каплями. — С кем это плохо? Не с матерью?
Мисак досадливо махнул единственной рукой:
— Да с Ануш… будь она неладна…
— Что так? — Тон отца насторожил его. — Говори, отец, что у вас тут случилось?
Мисак покашлял в кулак.
— Да как тебе сказать… Старуха вроде как совсем спятила…
— Ну а точнее? Ты не тяни, рассказывай, я ведь все равно допытаюсь, уж лучше ты.
Старик еще раз прокашлялся и неохотно рассказал о том, что произошло.
…После ухода Арсена Мисак велел женщинам убрать со стола, не до еды стало.
— А мясо уберите в холодильник.
— Не работает холодильник, — ответила Марьям, — свет отключили.
— Как отключили? Почему?
— Не отключили, — вмешался Мушег, показав на свисавший с крыши конец электрического провода. — Градом перерубило.
— Что же делать? Мясо-то испортится…
— Не испортится, — сказал Мушег, — сейчас соорудим холодильник. Гриша, принеси-ка лопату!
Гришик вынес из сарая лопату. Мушег сгреб градины в один холмик под навесом, вырыл яму.
— Вот вам холодильник. Давайте сюда мясо, только сперва заверните в целлофан.
Женщины стали тихо убирать со стола. С минуту постояв в нерешительности, Елена тоже протянула руку и взяла пару тарелок. Но тут ей показалось, что тетка Ануш говорит что-то недоброе. Она не понимала слов, произносимых старухой, поэтому смотрела на нее со смешанным чувством детского любопытства и какого-то смутного полумистического страха. В этот же момент Марьям, с металлическим стуком бросив на стол собранные ножи и вилки, прикрикнула на сестру:
— Ануш! Замолчи! Слышишь?!
— Да, да, да! — Ануш в неожиданной ярости перешла на противный, надтреснутый старческий визг, продолжая трясти сухими руками. — Лучше бы не было того дня, когда ее нога ступила в этот дом!..
— Тетя, что ты говоришь?! Стыдно, старая женщина! — рванулась к ней Арфик, опрокинув стул. Но ее опередил Мисак. Болтая пустым рукавом пиджака, он подскочил к Ануш.
— Замолчи, старая ведьма, — сказал он, — не делай из мухи слона. Сначала найди причину, чтобы осуждать. Слышишь меня, сейчас же замолчи! — Багровея от ярости, он пошел на нее, но его остановил Мушег.
— Ты что, отец? В твои-то годы… С ума, что ли, все посходили?
— А ты разве не слышишь, какие слова она тут говорит?
— Ну пусть себе говорит, от ее слов ни у кого не убудет. А ты, тетя, взяла бы себя в руки. Стыдно! Ну, случилась беда, никто не виноват. Мы сейчас все взвинчены, но надо же уметь себя сдерживать!
Елена, бледная как полотно, в ужасе озиралась по сторонам, ничего не понимая.
— Пойдем, Лена! — Гришик схватил ее за руку и потянул за собой. — Идем, ну! Домой идем!
Елена не сдвинулась с места.
— Да в чем дело, Гришик, объясни хоть ты.
— Идем! — твердо сказал мальчик. — Домой идем!
— Да, Лена, тебе лучше пойти наверх, — сказала Арфик. — Из-за этого проклятого града все стали психами. Немного побудь у себя, потом выйдешь, когда все успокоится.
— Я уйду, Арфик, я сейчас уйду, раз вы говорите. Но хоть объясните, в чем дело, я ведь ничего не поняла!
К ним подошел Мушег.
— Арфик, ты займись старухой, уведи ее в дом, а я с Еленой побуду. — Он взял Елену под руку и увел ее наверх.
С другого боку, как бы охраняя ее от возможных неожиданностей, шел Гришик, то и дело воинственно оборачиваясь назад да приговаривая:
— Сумасечий она.
— Так что же она кричала? — спросила Елена, когда поднялись на верхнюю веранду. — Я заметила, что она бросала на меня злые взгляды. Она на меня за что-то сердится? Вы говорите, не скрывайте.