Рейсмаршал поднял в приветственном жесте бокал.
— Прозит!
ЗЫ. Пишется плохо. Больше листаю ленту боевых действий чем пишу. Впрочем на пятый день уже начинаешь привыкать к далеким разрывам, тем более что Киев особо не бомбят.
Глава 12
Серпухов, Московская область, СССР, ноябрь-декабрь 1944 года.
Мелкий осенний дождь едва слышно отстукивал по козырьку больничного крыльца, куда Орлов вышел покурить. Семен Павлович — главврач серпуховского госпиталя, который стал временным пристанищем для новоиспеченного подполковника, загремевшего туда с контузией и осколочным ранение бедра — был человеком строгим, можно даже сказать суровым, и курить внутри здания запрещал категорически.
Орлов затянулся и выпустил густую струю табачного дыма, на секунду скрывшую из вида растущие во дворе госпиталя кусты и деревья. Легкий, но уже достаточно прохладный осенний ветерок подхватил дым и унес с собой в неведомые дали, заставив раненного зябко поежится: наброшенная прямо на больничную пижаму шинель, грела явно недостаточно.
По неглубоким, рябым от постоянного попадания новых частичек воды, лужам, забавно переваливаясь прошла, обутая в резиновые галоши, техничка баба Люда; в руках жестяное ведро, наполовину наполненное водой.
Подполковник кивнул и молча посторонился: уборщица, не особо разбираясь в чинах могла спокойно послать по матери, однако ее никто не трогал. Говорили, что за первые три месяца войны у нее где-то под Львовом погибло двое сыновей, что мгновенно набросило не старой еще, в общем-то, пятидесятилетней женщине полтора десятка годов на плечи.
— Что-то интересное сегодня передавали? — На крыльцо практически не слышно, как подобает настоящему разведчику, вышел майор Ратьков и коротким движением, как будто потрусил спичечный коробок, попросил прикурить. Орлов выдал товарищу по излечению искомое, тот чиркнул спичкой, затянулся и добавил, — а то пока меня пользовали всю сводку пропустил.
— Ничего нового, — Орлов пожал плечами и сунул возвращенные спички в карман. — бои севернее Смоленска, немцы явно выдохлись. На севере бомбят во всю Псков, Таллин в окружении. На Украине, потихоньку наши отступают к Днепру. Уже две недели никакой интересной информации.
— Ну и хорошо, — с нервным смешком ответил разведчик. Подполковник с этим утверждением не мог не согласится: предыдущие недели в новостях очень мало упоминалось населенных пунктов и очень много говорилось о стойкости и героизме бойцов Красной Армии. Последнее явно означало, что дела идут не слишком удачно. — Как нога?
— Болит, — скривился Орлов, ткнув подбородком в костыль, без которого ему пока ходить было достаточно проблематично. Впрочем, ранение оказалось не слишком опасным — порвало кожу на правой ноге и немного мышцы — так что врачи давали сугубо оптимистичные прогнозы.
Немецкий прорыв удалось остановить только за Великими Луками. Город, являвшийся важным железнодорожным узлом отстоять, не получилось: 143 стрелковая дивизия, которая тут оборонялась, в итоге так и не смогла отступить, и была полностью уничтожена. В плен к немцам попало меньше пятисот бойцов.
На северном направлении за первую половину осени вермахт сумел захватить почти всю Эстонскую ССР — кроме столицы, которую снабжал по воде Балтийский флот — и вышел к Нарве. На этом наступательный потенциал группы армий «А» закончился: их еще хватило на один короткий но ожесточенный штурм линии укреплений, прошедшей от Финского залива до Псковского озера по берегу одноименной реки, однако Красная Армия — опять же при поддержке только в начале 1944 года переданного балтийцам «Петропавловска» — сумела отбить все атаки и даже порой находила силы на ответные уколы.
Надо сказать, что единственный крупный современный корабль, оказавшийся боеготовым в начале войны на Балтике, стал настоящим столпом обороны, на который опиралась вся Нарвская группировка Красной Армии. Восемь восьмидюймовых орудий с легкостью простреливали половину перешейка, не давая бойцам вермахта поднять голову от земли.
Естественно, тяжелый крейсер несколько раз пытались потопить немецкие авиаторы, которых в свою очередь активно стимулировали армейцы. За сентябрь-октябрь «Петропавловск» пережил восемь массированных авианалетов, имевших целью потомить вставший костью в горле немецкого наступления советский корабль. Крейсер получил за это время два бомбовых попадания — поврежден нос корпуса, что ограничило его скорость десятью узлами, и выведена из строя вторая башня ГК — и около сотни артиллерийских попаданий. Последние несмотря на многочисленность и особого урона не нанесли хоть и стоили экипажу корабля 27 жизней членов команды.