В тот же момент самолет тряхнуло и как будто подбросило. Кажется, даже двигатели — оставшиеся два — заработали ровнее, избавившись от дополнительной нагрузки.
— Ушли бомбы, — мгновением позже откликнулся штурман.
— Да, я понял, — буркнул майор, с сомнением поглядывая то на спидометр то альтиметр. Скорость держалась на уровне ста семидесяти-ста восьмидесяти миль в час, в основном за счет планирования. Даже два оставшихся в строю двигателя использовать можно было очень осторожно: левое крыло тянуло машину на разворот, а практически отсутствующие рули направления этот перекос компенсировать были не способны. Запас высоты же стремительно таял, вместе с надеждами дотянуть до территории с более лояльным населением.
Четырнадцать тысяч, тринадцать, двенадцать… Экипаж, казалось, даже разговаривать боялся, опасаясь того, что от неосторожно брошенного слова и так дырявый и разваливающийся на ходу — буквально: от самолета иногда отваливались побитые поражающими элементами куски фюзеляжа, не выдержавшие потока набегающего воздуха — окончательно прикажет долго жить.
Минут через двадцать — семь тысяч футов на альтиметре — когда показалось, что такими темпами, они могут реально дотянуть до Голландии в наушниках раздался голос оператора нижней оборонительной турели.
— Командир, я очень не хочу тебя расстраивать, но кажется у нас гости, — голос стрелка, даже изменённый и слегка заглушенный фоновыми помехами, заметно подрагивал от волнения.
— Четче докладывай! — Рявкнул майор. У него нервы тоже были натянуты до предела.
— Так точно! Вижу две машины на десять часов. Поднимаются в нашу сторону с явно не добрыми намерениями.
— Стрелки попробуйте их пугнуть, — Ирвинг приник к стеклу и попытался рассмотреть приближающиеся истребители, но тщетно. С его места вниз смотреть было не слишком удобно. — Экипажу быть готовыми покинуть самолет.
Спустя еще несколько минут и десяток потенциально спасительных миль — самолет летел курсом 290 на северо-запад в коридоре между городами Ганновер и Бремен, и каждая лишня минута полета увеличивала не столь уж великие шансы англичан на выживание — раздался треск первой очереди из нижней турели. Как показали дальнейшие, начавшие развиваться еще более стремительно события — безрезультатно. Во всяком случае словивший пару пушечных снарядов и разлетевшийся в облаке огня и мелких осколков крайний левый двигатель явно показывал, что одна оборонительная турель отогнать сразу пару истребителей совершенно неспособна. Через несколько секунд затих и последний четвертый двигатель, на самолет упала непривычная тишина, только ветер, задуваемый в щели и отверстия фюзеляжа, продолжал посвистывать так же беспечно, как и раньше.
— Прыгаем, — срывая с себя наушники и одновременно отстегиваясь от кресла закричал Ирвинг. Тяжелая машина, потеряв остатки тяги стала буквально на глазах опускать нос все круче и круче. Времени на сантименты уже не оставалось.
Едва майор вывалился в проход между двумя пилотскими креслами, кабину бомбардировщика прошила пулеметная очередь. Немецкие истребители видимо не удовлетворились выбиванием двигателей и решили поставить жирную точку в существовании бомбардировщика «Авро Ланкастер» под номером R5589.
Ирвинг буквально на карачках выполз из расстреливаемой кабины, с немалым удивлением обнаружив, что никакого особого ущерба — несколько царапин от осколков металла и ушиб локтя не в счет — обстрел ему не нанес. Повезло.
А вот второму пилоту не повезло: его тело, практически лишившись головы медленно завалилось вперед, обильно орошая кровью приборную панель и лобовое стекло. Впрочем, последнее майор заметил уже, что называется, мимоходом, он был больше озабочен спасением своей шкуры.
Еще несколько шагов и он буквально вывалился в открытую уже — видимо штурман покинул разваливающийся самолет раньше — дверь. Несколько раз мелькнули поочередно земля и небо прежде, чем оставшийся безлошадным пилот сумел поймать поток воздуха и стабилизировать полет, после этого он дернул за кольцо и спустя положенные три секунды посмотрел наверх: над ним наполнился воздухом купол белого шелка.
Взгляд вниз: до земли на глаз около двух тысяч футов. Секунд сорок-пятьдесят. Заснеженное поле и отсутствие каких-либо капитальных построек в зоне видимости. Только на дальнем конце обозначенного лесополосами прямоугольника виднелся какой-то сарай. То ли склад инструментов то ли сторожка. В любом случае маловероятно, что в несезон там будет кто-то обретаться. Идеально.
Как это обычно бывает, казавшаяся так далеко земля на последних футах резко ускорила приближение и чувствительно ударила по ногам. Кувыркнувшись и пропахав пару метров по снегу, майор ухватился за нижние стропы и рывком погасил парашют. Несколько минут интенсивной работы белое полотнище, свернутое в тугой куль, оказалось упрятано в небольшую ложбинку и присыпанное снегом. Очевидно, что маскировка — очень так себе, однако ничего лучше придумать на ходу не получилось.