— Скажем так, — доктор Вернер, понимая, что сейчас решается в том числе и его судьба, постарался ответить именно то, чего ждал Гиммлер, но сделать это в максимально обтекаемой формулировке. Просто на всякий случай, — крайне маловероятно, что фюрер после такого ранения сможет вернуться к исполняемым ранее обязанностям. И совершенно точно, что полностью восстановится у него не получится. Руку он потерял, ногу мы попробуем собрать, но полностью вернуть ей функциональность вряд ли получится. Плюс тяжелейшая контузия… Впрочем, это все обсуждать будет иметь смысл только если он вообще сможет найти в себе силы и пережить кризис.
— Спасибо вам доктор, я благодарен вам за такой профессиональный ответ.
— Хайль Гитлер! — Как было принято в СС, ответил Вернер, чувствуя настолько такое завершение разговора неуместно, в свете того что недавно обсуждалось.
— Хайль, — ответил Гиммлер с той стороны и положил трубку.
Вернер, чувствуя как адреналин начинает отпускать тоже опустил трубку на рычаг и бросил взгляд на висящее на стене зеркало. Белый халат надетый перед операцией был заляпан кровью, руки слегка подрагивали от волнения а лицо смотрящего с той стороны человека представляло из себя застывшую маску. Очевидно, что такой поворот судьбы не обещал доктору ничего хорошего.
— Как и всей Германии, — пробормотал Вернер и решительно двинул наружу из переговорной. Кроме Гитлера его помощь требовалась многим другим, пострадавшим при взрыве.
Интерлюдия 3
Кремль, Москва, СССР, 9 ноября 1945 г.
— Точных данных о том, что произошло, у нас нет, — Берия наклонил голову и поверх стёкол пенсне оглядел собравшихся этим вечером представителей военно-политического руководства СССР, собравшихся в кабинете хозяина. — Со вчерашнего дня столица полностью перекрыта, введён комендантский час, по городу много патрулей, поэтому все нижеизложенное базируется на косвенных данных.
— Мы поняли, Лаврентий, давай ближе к делу.
— Что нам точно известно, — продолжил нарком внутренних дел. — На Гитлера было совершено покушение, но он выжил. Об этом по радио выступил Геббельс, призвав как обычно всевозможные кары на головы коварных внутренних врагов. Первыми на покушение среагировали СС. Они попытались взять штурмом здание немецкого генерального штаба под предлогом поимки заговорщиков. Военные сдаваться не пожелали, плюс на их стороне выступил Геринг.
— Толстый боров видимо почувствовал, что Гиммлер хочет захватить главенство в партии в обход него, — прокомментировал ситуацию Молотов, задумчиво протирая платком снятое с носа пенсне.
— Видимо так, — кивнул Берия и продолжил. — Одновременно были подняты по тревоге расквартированные в столице части Люфтваффе, однако по имеющимся данным из казарм их не выводили.
— От пятидесяти до ста тысяч штыков, — нахмурившись бросил генерал Антонов. — В прямом боестолкновении боевым частям они конечно уступят, все же зенитчики — не штурмовики, но сама порой важна сама численность
— Боги на стороне больших батальонов, Алексей Иннокентьевич? — Полувопросительно полу утвердительно приподнял бровь Молотов.
— Именно так, Вячеслав Михайлович, именно так.
— То что в столице ситуация напряжённая подтверждает то, что из-под Кривого Рога на запад начали перебрасывать стоящие во втором эшелоне части СС. Пока сложно говорить о точном количестве, но погрузка в эшелоны идёт авральными темпами вторые сутки.
— Итак, — Сталин постучал трубкой о пепельницу высыпая оттуда прогоревший табак и одновременно привлекая внимание собравшихся. — Очевидно, что с Гитлером что-то произошло, однако власть в свои руки пока никто твёрдо взять не успел. Среди претендентов — Гиммлер, Геринг… Что армейцы, промышленники? Кого поддержит партия? Борман?
— Насчёт промышленников пока сказать что-то сложно. Видимо будут ожидать какой-то определённости. Армейцы… В Берлине видели Вицлебена хотя до этого он сидел практически безвылазно сидел в своём поместье. Вероятно, он может стать лицом группы "старых" генералов. Тех что все прошедшие годы дистанцировались от политики НСДАП.
— Может это быть провокацией?
— Провокацией кого? — Вскинул брови Ворошилов, он после 1940 года значительных постов не занимал, однако продолжал быть членом политбюро и был допущен в главный кабинет исключительно по старой памяти, — и на что? Сомнительно.