Бравый гусар на мгновение замер, а потом рухнул под лошадиные копыта. Перед тем как перестать что-либо чувствовать, он почувствовал запах свинины с чесноком.
— Фухтель, — машинально повторил мышонок, который наблюдал из ташки всю эту сцену.
А тем временем двое русских мужиков выволокли из кареты бедного мсье Ришара и под руки потащили в лес. Повар не сопротивлялся, он только прижал к себе кота Симона, а кот не выпускал из лап клетки со своей пленницей.
— Прощайте, капитан! — совсем тонким голосом крикнул мсье Ришар. — Отпустите поварёнка!!!
— Неча орать-то! — сказал один из мужиков.
Мышонок Тимка выскочил из ташки сражённого капитана и помчался вслед за похищенным поваром.
Глава двенадцатая, в которой Тимка знакомится с Денисом Давыдовым
В глухой лесной деревне в горнице крестьянского дома пировали русские гусары. Всё вокруг утопало в трубочном дыму. Стол был уставлен бутылками, кружками и глиняными мисками с варёным мясом, яичницей, солёными огурцами, капустой и грибами.
Предводитель гусар, человек лет тридцати с круглым лицом, вздёрнутым носом, длинными усами и густой тёмной шевелюрой с одной седою прядью надо лбом, был одет в доломан с блестящими шнурами. Он играл на семиструнной гитаре и пел:
Это был победитель Фадинара, подполковник гусарского Ахтырского полка, славный партизан и поэт Денис Давыдов. Он собрал свой отряд из гусар и казаков ещё до Бородинского сражения и с тех пор наводил страх на солдат Наполеона в их тылу. В этом деле ему помогали русские крестьяне.
— Однако, господин подполковник, ваши стихи столь же искусны, как ваше фехтование! — воскликнул самый молодой из сидевших за столом.
— Оставьте, корнет! Мои стихи — всего лишь баловство гусара между фланкиро¢вками, пуншем и картами. Вот, — Давыдов дотронулся до лежащей на лавке сабли, — моё истинное перо!.. Эй, Прошка, как там пленный повар-француз? Всё со своим котом обнимается?
— Ага, Ваше Высокоблагородие! — высунулся из сеней крестьянский мальчик лет десяти в холщовой рубахе, таких же портах и в лаптях и хихикнул. — Так и вцепился в него — не пускает!.. Убогий какой хранцуз-то!.. Все хранцузы страшные, а этот убогий!.. А свистульку мне наладил! Не свистела свистулька-то, а он наладил! Одной рукой наладил, а другой всё кота держит! А кот-то скрючился весь! Вот как!..
— Ну, веди его сюда! Вместе с котом!.. А это ещё что такое?
Прямо перед Давыдовым на столе среди бутылок стоял мышонок в рубашечке, штанишках и ботиночках.
— А не есть ли ты плод моего воспалённого пуншем воображения, мышь? — спросил гусар.
— Нет. Я не плод, я совершенно настоящий и говорящий мышонок! — твёрдо пропищал Тимка. — И мне необходима ваша помощь, господин подполковник!
Гусары были люди бывалые, но они вскочили с мест от изумления, а некоторые даже выронили кружки из рук. Но всё-таки гусары есть гусары, и поэтому Денис Давыдов и его лихие рубаки пришли в себя гораздо быстрее каких-нибудь штатских.
Тогда Тимка рассказал всё, о чём читатель узнал из предыдущих глав.
А потом не удержался и спросил:
— А что такое фухтель и эта… как её… флан-ки-ров-ка?
Мсье Ришар в обнимку с котом, который так обхватил клетку со своей пленницей, что клетки не было видно, вошёл в горницу. Гусары дружно захохотали.
— Мсье Ришар, отпустите, наконец, своего кота! Никто его не тронет, честное слово! — по-французски сказал Денис Давыдов. — А кот пусть выпустит русскую пленницу! Он сам теперь пленник вместе со своим хозяином.
Повар осторожно положил Симона на лавку. Кот разжал лапы и поднял их вверх.
— Брат! — закричала из клетки русская пленница.
Мышонок бросился открывать дверцу, но Денис Давыдов опередил его. Он мгновенно вытащил из ножен саблю, взмахнул ей — и маленький засов отвалился, чисто срезанный клинком.
— Мя-а-ууу! — простонал кот. — Прощай, воинская доблесть! Прощай, русская пленница! Сердце бедного Симона разбито, клянусь Котом в сапогах! Моя дорогая Клементина, не оставьте без участия французского пленника!
Глава тринадцатая, в которой Лиза-Людовик Бопертюи кормит брата и сообщает ему о планах Наполеона
А между тем, пока мышонок освобождал свою сестру, император Наполеон переехал из Петровского дворца обратно в Кремль. Конечно же, императорская кухня оказалась там же. Провинившегося поварёнка повар мсье Гийомар лично препроводил в новое помещение, привязав к своей руке верёвкой, чтобы он никуда не убежал, и посадил почти в такой же чулан при кухне, тоже с окошечком в двери. Мсье Гийомар хотя и недолюбливал, но очень уважал мсье Ришара как величайшего повара и полагал, что, когда тот вернётся, в его владениях всё должно быть точно так же, как и было при нём. И, если поварёнок посажен в чулан, он будет сидеть.