Подожди, мы еще не проснулись,
Подожди, наше время придет.
Мы, как пчелы, закрытые в улей,
Копим мщения сладостный мед!
СТИХИ О КИТАЕ
(«Помню дымки от походных жаровень…»)
Помню дымки от походных жаровень,
Сырость и запах хлопушек и гнили,
А с черепичными крышами вровень
Пряди тумана повисли в бессильи.
Я уходил в переулки кривые,
Жадно вдыхал эти запахи ночи,
В хаосе звуков я слышал стихии,
Думал словами забытых пророчеств.
Вот он, Китай, этот буйвол тяжелый,
В теплой трясине уснувший до срока.
Оводы кружат — блестящие пчелы…
Он неподвижен до некого срока.
Встанет, рога распластавши на вые,
И заревет, напружинивши ребра,
И покривятся кресты Византии,
И пошатнутся тогда небоскребы.
РОССИЯ
Зашумели ветры, загудели,
Душу мне наполнили тоской…
Отчего, особенно в апреле,
Мне вернуться хочется домой?
О, Россия, мне твоих созвучий
Не дано вовеки разгадать.
Их не мог постичь суровый Тютчев,
Ясный Блок не мог расколдовать.
Были бури, были непогоды,
Но уж трубит ангел в вышине.
И бродить принялась темным медом
Кровь твоя тяжелая во мне!
БОРИС ВОЛКОВ
ПУЛЕМЕТЧИК СИБИРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
I
Оставшимся спиртом грея
Пулемет, чтоб он не остыл,
Ты видишь: внизу батарея
Снялась и уходит в тыл.
А здесь, где нависли склоны
У скованной льдом реки,
Последние батальоны
Примкнули, гремя, штыки.
Простерлась Рука Господня
Над миллионом стран,
И над рекой сегодня
Развеет Господь туман.
Чтоб были виднее цели,
Чтоб, быстро поймав прицел,
На гладь снеговой постели
Ты смог бросить сотни тел.
Широкие коридоры
Зданья, что на Моховой, —
Привели тебя на просторы,
Где кипел долгожданный бой.
В двуколке, что там, в овражке, —
Шопенгауэр, Бокль и Кант…
Но на твоей фуражке
Голубой отцветает кант.
II
Небо из серых шкурок
В утренний этот час…
И, закурив окурок,
Подумал: «В последний раз!»
Надо беречь патроны
И терпеливо ждать,
Пока не покроют склоны,
Как муравьи, опять.
И только когда их лица
Ты различишь, пулемет,
Забившись в руках, как птица,
В последний их раз сметет.
А там — за наган… Пустое!
Лучше эмблемы нет:
Снег на горах и хвоя —
Бело-зеленый цвет.
III
И совсем как тогда, под елью
(Над бровями лишь новый шрам),
Ты меришь ногами келью,
Что дали монахи нам.
Сегодня, мгновенно тая, —
Снежинки… О, в первый раз!..
И мы за стеной Китая
О прошлом ведем рассказ…
Обыденность буден сжала,
Как келья, былую ширь…
На стене — портрет Адмирала
Из книги: «Колчак, Сибирь».
И рядом с ним — твой Георгий,
Символ боев и ран…
— В городах выставляют в морге
Неопознанных горожан…
— Как сон, помню: шли без счета,
И в небе — горящий шар…
…И труп мой от пулемета
Отбросил в снег комиссар…
КОНЕЦ ПУТИ
В смятеньи своем ничему не веря,
По привычке призываю Тебя, Бог!
Я подобен раненому зверю,
Который заполз умереть в лог.
Над ним пылает небо, а в небе
Кружит коршун и зорко ждет…
Я мало думал о насущном хлебе,
И вот, Господи, пришел мой черед.