Если ночи тюремны и глухи,
Если сны паутинны и тонки,
Так и знай, что уж близко старухи,
Из-под Ревеля близко эстонки.
Вот вошли, — приседают так строго,
Не уйти мне от долгого плена,
Их одежда темна и убога,
И в котомке у каждой полено.
Знаю, завтра от тягостной жути
Буду сам на себя непохожим…
Сколько раз я просил их: «Забудьте…»
И читал их немое: «Не можем».
Как земля, эти лица не скажут,
Что в сердцах похоронено веры…
Не глядят на меня — только вяжут
Свой чулок бесконечный и серый.
Но учтивы — столпились в сторонке…
Да не бойся: присядь на кровати…
Только тут не ошибка ль, эстонки?
Есть куда же меня виноватей.
Но пришли, так давайте калякать,
Не часы ж, не умеем мы тикать.
Может быть, вы хотели б поплакать?
Так тихонько, неслышно… похныкать?
Иль от ветру глаза ваши пухлы,
Точно почки берез на могилах…
Вы молчите, печальные куклы,
Сыновей ваших… я ж не казнил их…
Я, напротив, я очень жалел их,
Прочитав в сердобольных газетах,
Про себя я молился за смелых,
И священник был в ярких глазетах.
Затрясли головами эстонки.
«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,
Если пальцы руки твоей тонки,
И ни разу она не сжималась?
Спите крепко, палач с палачихой!
Улыбайтесь друг другу любовней!
Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,
В целом мире тебя нет виновней!
Добродетель… Твою добродетель
Мы ослепли вязавши, а вяжем…
Погоди — вот накопится петель,
Так словечко придумаем, скажем…»
…………………………………..
Сон всегда отпускался мне скупо,
И мои паутины так тонки…
Но как это печально… и глупо…
Неотвязные эти чухонки…
<?>
Сомов К. А.
Арлекин и смерть
Акварель, гуашь. 1907
Государственная Третьяковская галерея
Свобода, Сожаление и Читатель[136]
Однажды нам была дарована Свобода,
Но, к Сожалению, такого рода,
Что в тот же миг куда-то затерялась…
Тебе, Читатель мой, она не попадалась?
<1905>
Придя к Дубасову[137], копеечная Свечка
С ним о заслугах стала толковать
И утверждать,
Что он пред ней смиренная овечка.
«Превосходительный, судите сами вы, —
Так Свечка говорила, —
Сожгли вы только треть Москвы,
А я так всю Москву спалила».
<1905>
Пешка, Король и Ферязь
Шахматная басня
В своем бессилии уверясь,
Сказала Пешка: «Друг мой Ферязь,
Скажи мне, отчего, как я ни бьюсь,
Все в Короли не проберусь,
Хотя, не скрою,
Фигурой сделаться могу любою?»
«Утешься, не горюй о том, —
Ей Ферязь говорит с усмешкой. —
Ты не бываешь королем,
Зато Король бывает Пешкой».
<1905>
Наняв газетчик таратайку,
Пук манифестов[138] вез с собою,
Но, подвернувшись под нагайку,
Лечим был преданной женою.
Читатель, в басне сей, откинув манифесты,
Здесь помещенные не к месту,
Ты только это соблюди:
Чтоб не попробовать нагайки,
Не езди ты на таратайке,
Да и пешком не выходи.
<1905 или 1906>
«Он был прокурор из палаты…»[139]
Он был прокурор из палаты[140],
Она же — родная печать.
Она о свободе мечтала,
А он — как бы крестик поймать.
И с горя она побледнела,
Померкнул сатиры задор…
И грезится ей беспрестанно:
«Сто третья»[141], арест, прокурор.
<1905 или 1906>
Суббота. Отзвонили
От всенощной в церквах.
Летят автомобили
В блестящих фонарях.
Давно устал татарин
«Халат, халат!» кричать.
Прислугу выслал барин
С собакой погулять.
На пуделе намордник,
На горничной бурнус…
Увидел старший дворник,
Лукаво крутит ус.
Направо у калитки
Уселся вместе с ней,
Просил принять две нитка
Поддельных янтарей…
Растаял старший дворник,
Растаял у ворот…
Собака сквозь намордник
Понюхает — пройдет.
<1908>
Он выбрал Гоголя «Портрет»,
Когда поэт
Страдал последние недели.
Испортив множество резцов,
В конце концов
Он сделал Гоголя из «Носа» и «Шинели».
<1909>
На выставке «Треугольник»[143]
Шутка
1
Шмит-Рыжова падка
К рифмам на «адко»,
Всё очень сладко,
Тона — помадка,
А в общем…
2
вернуться
Потемкин Петр Петрович (1886–1926) родился в г. Орле. Был ведущим сотрудником и автором «Сатирикона» и «Нового Сатирикона».
В стихах широко использует и пародирует поэтику мещанского романса, идет от народного раешного стиха. Был мастером жанровых городских зарисовок в ироническом стиле.
После революции эмигрировал и умер в Париже.
Стихотворения П. Потемкина печатаются по тексту издания: Поэты «Сатирикона». М. — Л., «Советский писатель» («Библиотека поэта». Большая серия), 1966; стихотворения «Манифест и таратайка», «Он был прокурор из палаты…», «Скульптору Андрееву», «На выставке «Треугольник» — по тексту издания: Русская эпиграмма второй половины XVIII — начала XX в. Л., «Советский писатель» («Библиотека поэта». Большая серия), 1975.
вернуться
Свобода, Сожаление и Читатель. — Потемкин иронизирует здесь над царским манифестом 17 октября 1905 г. Перепев басни Козьмы Пруткова «Пастух, молоко и читатель».
вернуться
Дубасов Ф. В. (1845–1912) — московский генерал-губернатор, руководивший жестоким подавлением декабрьского вооруженного восстания 1905 г.
вернуться
Пук манифестов — намек на манифест 17 октября.
вернуться
«Он был прокурор из палаты…». — Перепев стихотворения П. И. Вейнберга «Он был титулярный советник…».
вернуться
«Сто третья» — статья 103 Уголовного уложения, предусматривающая наказание лиц, виновных «в оскорблении царствующего императора…».
вернуться
Скульптору Андрееву. — Речь идет о памятнике Гоголю (1909) скульптора Николая Андреевича Андреева (1873–1932). Гоголь изображен в последний период его жизни — период творческого кризиса писателя.
вернуться
На выставке «Треугольник». — Речь идет о выставке работ русских художников в Петербурге в 1910 г.
вернуться
Шмит-Рыжова Л. Ф. — художница, представившая на выставку несколько этюдов.
вернуться
С. Городецкий — поэт (о нем см. ниже), представивший несколько этюдов.