Русская поэзия

Когда петухи прогорланят –
Садилась драконова дочь.
– Чего же её ты не срубишь? –
Спросил я в тайге рыбака,–
Аль может, ты дочь его любишь,–
Решил пошутить я слегка?
– Нельзя,– мне ответил тот лёжа,–
Беда будет, много беда,
Кто дерево то потревожит,–
И тут же исчез без следа.
Горел огонёк на полянке,
Собрался народ у костра;
И вдруг с темноты сахалярка*,
Как будто меня позвала.
Поднял я глаза на тот голос,
Гляжу и не верю глазам:
Тряхнув головой длинный волос,
Ко мне приближалась она.
Стройна, словно в сказке, нарядна,
С сарданкою** в правой руке,
Похожа, скорей, на цыганку
И тут же зловеще ко мне:
– Ты хочешь срубить моё древо,
* Сахалярка – помесь якутки с русским, или русской с якутом.
** Сарданка и саранка название одного и того цветка по русски и по якутски.

Не много ль берёшь на себя?
Ну что ж, если ты такой смелый,
Возьми-ка топор у меня…
И тычет мне в руки саранку:
– Бери, брат, ну, что оробел,
Но помни, что нашу легенду
Срубить даже враг не посмел.
Зачем же легенду патрошить,
Какой бы она ни была?
– Ну ладно, садись, если можешь,
Уж коли с легенды пришла.
И гордые очи метнулись,
По мне, как мечём провела,
Затем мне слегка улыбнулась
И вдруг – словно дым из костра.
А с дыма в тот миг по команде
Один за одним – взвод дедов.
– Неужто вы все из легенды? –
Робея, спросил стариков.
– Ты прав! Мы – деды ваших дедов
И сами не верим в духов,
Но, так как хотелось, чтоб внуки
Хоть капельку чтили дедов,
Подумали мы и решили
Придумать такое живым,
Чтоб прошлое не забывали
И нам приносили калым.
– А древо?
– А древо – условность,
Таких миллионы в тайге,
Но в этом костлявом творенье –
Легенда о нашей Амге.
А тот, кто забудет о предках,
Забвенью предаст старину –
Тот будет всю жизнь, словно проклят,
Искать у тайге суету.
И далее вёл старикашка
Седой, как песец молодой:
Под древом слагали мы сказки…
Но тут же затряс бородой:
Под ним мы не знали покоя,
Поэтому, древа не тронь!
Под ним отдыхали от зноя
Все предки мои и мой конь.
И помни: на древе сухом том
Покоится чья-то там смерть,
Которая вмиг, если срубишь,
Тебя одолеет, как смерч.
Сидит она там, поджидает
Неверных заветам дедов,
И души у тех отнимает,
Что чтить не желают духов.
Сказал это мне старикашка
И вдруг – снова дым из костра.
Явилась опять сахалярка –
Не стало опять старика.
– Ну как, – улыбнулась лукаво,–
Так будешь рубить али нет?
Прошлась предо мной величаво,
Сарданку вновь тыча в ответ.
В холодной улыбке шаманки
Блеснула холодная ночь.
– Давай-ка, красотка, сарданку,
Сама как пришла – пойди прочь.
– Ну что ж, пожалеешь, несчастный.
Запомни: подымешь топор –
Угаснуть все вмиг твои страсти
И камни посыпятся с гор.
Уйду, но приду я не дремля,
С огромной косою в руках,
Я – та, что прозвали все смертью,
Я – та, что несёт людям страх.
Сказала всё это шаманка
И словно пропала у ночь.
В руках задрожала сарданка
И громом в ушах пронеслось.
И огненны стрелы, как змеи
Запрыгали вдруг надо мной,
Как будто драконьи владенья
Делил кто-то между собой.
И вспыхнуло небо кострами
Далёких и близких светил,
И ливень промчался над нами
Видать, изо всех своих сил.
И вдруг в этом хаосе страха
Земля задрожала, как гром,
И грохнулось что-то с размаху
На старенький низенький дом.
Бежали ручьи по колена,
Туман вдруг подкрался с кустов,
И вдруг кто-то крикнул: – Измена! –
Нет дерева больше духов.
Бежали рыбак и рыбачка,
Сбегался угрюмый народ,
И вышла с кустов сахалярка,
От злости сжимая свой рот.
– Ну, что ж, не моя победила,
Хотя и твоя не взяла,
Вот здесь будет древу могила,
Тебе же пока что «Ура!»
Видать, не тягаться с живыми
Ни мне, ни всесильным духам,
Покуда тропами лесными
Ты будешь бродить по ночам.
И тут же косой размахнулась
Чтоб тело моё умертвить,
Но я в это время проснулся
И так захотелось мне жить,