<1880–1881>
«Понемножку назад да назад…»
Понемножку назад да назад,
На такую придем мы дорожку,
Что загонят нас всех, как телят,
За Уральский хребет понемножку.
Мы воздвигнем себе монумент,
Монументов всех выше и краше,
И в один колоссальный Ташкент{426}
Обратится отечество наше.
<1881>
Две смерти
(Баллада)
1
Действительный статский советник Курдюк{428},
Дородный, румяный, как солнечный круг,
Обедов хороших знаток и ценитель
И пола прекрасного страстный любитель,
Позавтракав плотно в трактире «Москва»
И шубу медвежью надевши, едва
На улицу вышел, как скрыть удивленья
Не мог. Никогда он такого движенья
Не видел, не помнил таких похорон?
Как тихое море, с различных сторон
Вокруг колесницы толпа тысяч во сто
Содвинулась как-то торжественно просто…
Отдельными группами шла молодежь
С венками лавровыми, — их не сочтешь, —
И убраны пышно венки были эти.
Смешались мужчины, и дамы, и дети,
Печально у многих потуплен был взор,
За хором одним новый следовал хор,
И весь подвижной погребальный тот клирос
От самой Литейной до Знаменской вырос.
2
Действительный статский советник Курдюк,
Толпой увлеченный, смотреть стал вокруг
На пышный кортеж, на толпу вокруг гроба,
И думал: «Конечно, большая особа
Скончалась, вельможа помре, крупный чин,
А иначе не было б вовсе причин
В столице его хоронить так парадно…
Однако… однако тут что-то неладно, —
Курдюк с беспокойством раздумывать стал. —
Я сам в крупном чине, я сам генерал,
Различных особ хоронил я немало
И знаю, что так на Руси генерала
Нельзя, невозможно никак погребать.
Во-первых, регалий нигде не видать,
А их для парада, — они не игрушки, —
Всегда до кладбища несут на подушке;
Затем нет мундиров, чиновных фигур;
Толпа либеральна на вид чересчур,
И слишком уж много в ней «длинноволосых»:
Сюда пять-шесть тысяч, не меньше, сошлось их…
Притом полицейских не видно почти,
Хотя образцовый порядок в пути
Народ соблюдает… Теряюсь в догадках!
Приходится век доживать при порядках
Таких, что идет кругом вся голова.
Бывало, два-три человека едва
Сойдутся случайно, — глядь, бог весть откуда
Является чин полицейский, как чудо,
А нынче посмотришь… Однако кого б
Спросить; в Лавру, что ли, несут этот гроб?
И кто был покойник: почтенье внушая
Такое, он, верно, особа большая…»
3
«Позвольте спросить, — оглянувшись вокруг,
Действительный статский советник Курдюк
Спросил одного господина в еноте. —
Кого хоронить, господа, вы идете?»
«Кого? — с изумленьем заметил енот,
Невольно свой шаг замедляя. — Идет
За гробом почти целый город, и вдруг вы
(Курдюк стал красней кумача или клюквы)
С вопросом подобным!..» — «За этот вопрос
Прошу извиненья, — но умер-то кто-с?»
«Не знаете разве? Известный писатель».
«Писатель, и только, — что слышу, создатель!
Подобный кортеж… цугом шесть лошадей…»
«Покойник был автором «Бедных людей»
И «Мертвого дома»… Вам этого мало?»
«Простите, я думал, везут генерала
Иль знатного барина, что ли, — а он…»
«А он был бедняк, и чинов всех лишен,
И выдержал каторгу даже в Сибири,
Но чтут его память в читающем мире,
И имя его, хоть кого ни спроси,
Известно повсюду у нас на Руси