В качестве специфических моментов жизни русской православной эмиграции в Египте можно назвать следующие: существование давних русско-египетских отношений, работа русских дипломатических представителей, капитуляционные привилегии. Все это помогло нашим соотечественникам в первые годы адаптироваться к жизни в Египте. После прекращения деятельности русских представительств и отмены капитуляционных прав в 1923 г. в стране осталось не более одной тысячи человек[53].
Архиерейский Синод регулярно рассматривал донесения от священнослужителей из Египта. Уже в конце 1922 года в донесении исполнявшего пастырские обязанности для русских беженцев в Александрии священника Волковского сообщалось:
Прибыл из Египта вместе с другими беженцами в Болгарию, где получил болгарский приход, в Египте же осталось русских беженцев до 800 человек, которые находятся в Каире и Александрии. В Каире Богослужение совершается в помещении русской поликлиники протоиереем Семеном Неделько, а в г. Александрии богослужение совершается в помещении русского консульства священником Ипполитом Шешловым[54].
Упоминание об одном из крупнейших городов Египта, Александрии, встречается в Журналах заседаний Архиерейского Синода и позднее. В июле 1927 года Настоятель русской православной церкви в Александрии священник Ипполит Шишлов доложил о воспрещении Александрийской Патриархией поминать русское священноначалие. Председатель Архиерейского Синода предписал священнику Шишлову служить, согласно указанию Александрийской Патриархии. Синод подтвердил данное Председателем указание, разъяснив:
…На Востоке принят обычай поминать за богослужением только самого главного предстоятеля Церкви, каковым в Александрии является Александрийский Патриарх[55].
А примерно через год, в апреле 1928 года, тот же священник И. Шишлов просил освободить его от должности, ввиду несогласий с прихожанами, заявившими ему недовольство из-за отказа служить панихиду по самоубийце. Председатель Архиерейского Синода отправил священнику Шишлову письмо с предложением остаться. Переписка была передана епископу Гермогену, Управляющему русскими православными общинами в Греции и Египте[56].
В вопросах церковного управления Архиерейский Синод, как и всегда, был верен соблюдению канонических правил. К примеру, настоятель русской православной церкви в Каире прот. Симеон Неделько испрашивал благословение у Синода о разрешении ему совершать для русских беженцев требы, подлежащие законной регистрации. Митр. Антоний ходатайствовал перед Патриархом Александрийским о разрешении данного вопроса[57].
Благодаря своему географическому положению первоначальным прибежищем русских эмигрантов стала также Турция (столица – Константинополь, после 1930 г. переименованный в Стамбул).
В ноябре 1920 г. вместе с армией генерала П. Н. Врангеля и гражданскими беженцами в Константинополь прибыло возглавляемое митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) Временное Высшее Церковное управление (ВВЦУ) Юга России, члены которого разместились на подворьях русских афонских обителей[58].
Решение о продолжении деятельности уже за границей ВВЦУ приняло 19 ноября на состоявшемся в константинопольском порту, на пароходе «Великий князь Александр Михайлович», первом своем заседании за пределами России. В нем участвовали митрополиты Антоний (Храповицкий), Платон (Рождественский), архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Вениамин (Федченков). Высшее Церковное управление информировало Вселенскую Патриархию о своей деятельности в течение всего периода пребывания в Константинополе[59]. 12 мая 1921 г. состоялось последнее заседание ВРЦУЗ в Константинополе, и в том же месяце оно переехало в г. Сремски Карловцы (Королевство сербов, хорватов и словенцев)[60].
Существовала регулярная переписка с Синодом архиепископа Кишеневского и Хотинского Анастасия, Управляющего русскими православными общинами Константинопольского округа, по общецерковным вопросам и о положении русской Церкви в Константинополе[61]. Председательствующим Епископского Совета Константинопольского округа был протоиерея М. Васильев. В числе рассматриваемых дел регулярно встречаются его рапорты с представлением журналов заседания названного Епископского Совета. На эти донесения следовало решение:
Журналы заседаний Епископского Совета при Управляющем русскими православными общинами Константинопольского округа, как требующие особых распоряжений Высшей Церковной власти, приняв к сведению, приобщить к делу…[62]
58
60