В третьей книге Жихарь отправляется за Смертью, вернув ее в мир людей, удостаивается всеобщей неблагодарности: «работать нужды не было, есть не хотелось… Можно было даже не дышать». Лишив жителей беспечного существования, Жихарь из доброго князя превращается в злого и гонимого. Вместе с семьей он оказывается там, где провел первые годы своей жизни. Повествование окончательно замыкается, кольцевая композиция завершается. Правда, остается возможность продолжения его истории, если он снова задумает княжить.
Во время своих странствий Жихарь совершает многочисленные подвиги: добывает Полуденную Росу и расправляется с Мировым Змеем, побеждает Мироеда, проходит разными дорогами в поисках Смерти. Своеобразным прологом к перемещениям служит рассуждение Лю Седьмого о Пути. Сам же герой замечает: «А вот я, как проклятый, как рудокоп, из-под земли не вылажу. То Бессудная Яма. То Адские Вертепы. То вавилонские темницы. То курган-могила» (следует косвенная самохарактеристика). Воплощением Рудры называет Жихаря отправивший его в странствия мудрец Беломор.
Своеобразным двойником богатыря выступает Безымянный принц, по многим деталям похожий на знаменитого короля Артура, по совету своих товарищей он собирается устроить круглый стол, «людей я стану подбирать, подобных вам по верности и доблести». Но некоторые реплики говорят, что он вбирает в себя и черты рыцаря Ланселота. Он бродит по свету, пытаясь самоидентифицироваться, не ведая о своих родителях, хотя и знает, что они королевской крови.
Приводится и портретная характеристика:
Схожесть героев обозначается через мотив двойничества, центральный для цикла. Герои обладают равной силой, никто не может победить друг друга. Оба – будущие правители, проходящие через ряд испытаний. Во всем подобные побратимы предстают в Дурной Бесконечности. Там, где времени нет, во время битвы герои сражаются сами с собой. Получив Святогорову силу (вновь использован былинный ремейк), герои порождают множество себе подобных сыновей. Правда, им не суждено узнать, «то ли попались в очередной обман, то ли и вправду стали прародителями двух великих народов» (библейский римейк).
Соблюден и принцип троичности. Третьим героем оказывается чайнец Лю Седьмой, со временем занявший пост Мужа обширных познаний во дворце, хотя он мечтает о жизни «в уединенной горной хижине под бушующим потоком», как положено монаху, мудрецу и философу. В цикле он выполняет функции советника и волшебного помощника, ему же принадлежат основные умозаключения (кроме авторских).
Среди других персонажей библейские личности (Иаков, Лот и его близкие), множественные мифологические и легендарные персонажи (Индрик, мавки, кикиморы). Они упоминаются или становятся постоянными действующими лицами (царь Водяник, Мироед, петух Будимир). Упоминая традиционную триаду богатырей (Валигора, Валидуб и Валидол), автор использует перифраз известных имен и авторское прозвище явно иронического свойства.
Древний мир прописан достаточно подробно, в Многоборье происходит множество событий, некоторые из них связаны с платежом дани, установлением отношений с соседями. Когда Жихарь начал княжить, он рассказывает: «В первую зиму кое-как замирились с кривлянами»; «А летом пришлось нам снова туговато: Мундук-хан со своими степняками пошел в набег».
Автор проводит своеобразную смысловую игру, соединяя клишированные выражения, лозунги, фразы из кинофильмов, рекламных слоганов и книжные обороты: «Жихарь уже показал полуденную росу змею Уроборосу и тот, открыв от удивления рот, выпустил из него свой хвост, время пошло нормальным чередом, хотя, похоже, поначалу не очень-то раскачалось». Разговорный повествовательный дискурс и ироническая интонация доминируют в его текстах. Встречается и летописный дискурс: «дело было летом». Он создается также с помощью инверсии: «И в некоторый день».
Среди упоминаемых автором географических реалий – Чайная земля, Зимние горы, Грильбар. Они выстраиваются на антитезе – «в жаркой стране за Зимними горами». Выстраиваются событийные ряды, невозможные для описываемого времени: «.Много лет спустя заехал в ту деревню странствующий чародей и стал показывать за деньги живые картинки на белом полотне…».
Разнообразные источники обусловливают насыщенность повествования разнообразными цитатами. Цитируются песни (чаще всего фольклорные), разнообразные источники. Текстовое пространство образуют перифразы советской классики: «жизнь дается человеку только один раз, и ту ему по-человечески прожить не дают», «не надо бояться человека с мечом». Иногда из классических текстов: «Слышу, сынку». Клишированность отразилась и в именах героев, на сравнении выстраивается характеристика: «как Закаленная сталь». Обычно в основе сравнение по свойствам: Сладкоголосый скальд, Хрюндиг Две Колонки.
Используются кинематографические аллюзии (рассуждение об овсянке при назывании сыновей героев). Иногда происходит соединение кинематографического и литературного кодов: «Назови – ка его лучше Терминатор. Тогда его и кирпичом не убьешь. Про Терминатора особое сказание сложено, называется «Повесть о настоящем человеке»».
Открывается действие описанием Многоборья, где появляется будущий правитель князь Жупел Кипучая Сера. Как всегда в подобных случаях, постепенно складывается сказ о легендарном правителе, «повесть о чудесном обретении князя из зацветшей лужи». Мудрец (выступает в функции alter ego автора) комментирует, что подобное происхождение «в сущности, генезис любой власти». Разгневанный же князь «приказал считать, что это сам Громовник, пролетая над Многоборьем, изронил свое живоносное семя в лоно Матери – Сырой Земли, отчего она и понесла на радость людям».
Появлению князя предшествует знамение: «Вороны в тот день летели по небу не простые, а красные». Оно соединяется с другими, не менее неблагоприятными: «У многих чесалась левая же ладонь, предвещая новые налоги». Примета сбывается, когда за словесное и физическое оскорбление княжеского величия богатыри, члены дружины, «рыдая в голос», сбрасывают Жихаря, по велению князя, «прямо в Бессудную Яму на острые осиновые колья» (былинный дискурс).
Разнообразные эпические ситуации повторяются, Жихарь ведет себя соответствующим образом: «как заведено по законам природы, сперва полетели крайние, а потом и все остальные». Липовую ложку он бросает на расстояние в три версты. Примеры богатырских подвигов множатся по мере развития повествования, постепенно дополняясь, отсюда и реплики типа «молодой боец». Или: «Несмотря на зеленые лета, слава у Жихаря была самая дурная. Много всякого он успел натворить и в бою, и в пиру, и в девичьих светелках».
Принцип троичности проявился в том, что вначале герой минует три смерти – от умруна, Индрика и неназванной по имени головы «на длинной шее», вроде бы человеческой, только она «очень большая, а шеи такой, конечно, у людей никогда не бывает», комментирует герой.
Контаминационный характер отразился и в стилевой манере. Автор проводит своеобразную смысловую игру, пытаясь соединить расхожие фразы и глубокие философские умозаключения. Как отмечает его друг и коллега Е. Лукин (р. 1950), М. Успенский «не просто изощренный, а какой-то извращенный стилист с невероятно глубоким чутьем языка». М. Успенский действительно уделяет особое внимание языку, соединяя лозунги, разговорные и книжные выражения. Приводимые автором цитаты разнообразны: «Жить стало лучше, жить стало веселее». Основной прием – парафраз: «Земля задрожит, и камень не удержится – тут мне и конец» (воинские формулы переиначены); «Там, где нас нет» (использован сказочный дискурс).
Встречаются и заговоры: «Против двенадцати сестричек [лихорадок. – Авт.]имеется крепкое, надежное заклинание: помянуть Белого Аспирина да Горького Трациклина, только это тому помогает, у кого и так здоровье хорошее». В них вкрапливаются современные реалии: «Признал и напев: жуткое додревнее заклинание, поднимавшее мертвецов из земли, но не всех подряд, а только проклятых, заклейменных, голодных и рабов, с тем чтобы они разрушили до основания весь мир, а затем.»
Свой вариант истории предлагает Вяч. Рыбаков(Вячеслав Михайлович, р. 1954), также относящийся к «ефремовской школе». Если М. Успенский представляет Краснодар, то Вяч. Рыбаков работает и живет в Санкт-Петербурге. Несомненно, на творчество этого автора оказала влияние его собственная работа в качестве научного сотрудника Института Востоковедения РАН. Прекрасное знание мировой истории позволило ему создать иронические повествования в форме утопии «Гравилет «Цесаревич» и исторического цикла «Плохих людей нет», выпущенного под псевдонимом Хольма ван Зайчика вместе с востоковедом И. Алимовым, который также известен своими творческими экспериментами, отметим его попытку создания двуллера с инспектором Сэмивалом Дэдлибом, борцом за демократию в городе Тумстаун [25]. Как отметил писатель, он стремится «развлекать зрителя, меняя и путая сюжеты, где-то недоговаривая, где-то преподнося избыточную информацию, но так, чтобы он не мог оторваться от экрана, потому что ему каждосекундно и непредсказуемо интересно».