Каждый фрагмент отделен графически, и хотя события расположены в хронологическом порядке, сохраняется их поэпизодное, дневниковое построение. Так автор обозначает «имена моего детства»: «Самолет «Максим Горький»» – ледокол «Челюскин». Отто Юльевич Шмидт – капитан Воронин». Доминирует возрастное видение, так передана смерть Чкалова: «Чкалов, говорят, врезался в свалку. Я представляю себе черный ход, дворницкую, деревянный ларь для очисток – и из него торчит маленький самолетик» (использована развернутая метафора).
Соединение элементов дневникового и эпического стиля возникает потому, что многие авторы в течение ряда лет вели записи, иногда в форме дневника. А. Сергееввставляет подобные фрагменты в свой текст, обозначая их ремарками от автора: «История непосредственная – дневник».
Другой формой становится хроника. Она предназначалась прежде всего для западного читателя, поэтому повествования сопровождаются множеством пояснений и объяснений. При издании воспоминаний Р. Гуляв России: «Я унес Россию». Апология эмиграции: Россия в Германии (1981 – 1984, опубл. 2001); «Россия во Франции» (1984, опубл. в 2001); «Россия в Америке» (1989, опубл. в 2001). Публикаторы не дают пояснений, поскольку автор заявил: «Хочу, чтоб моя книга была справочником по истории Зарубежной России». И Р. Гуль пишет практически о каждом примечательном событии и встрече.
Ю. Анненковвыстраивает свое повествование из литературных портретов («Максим Горький», «Анна Ахматова», «Б. Пильняк»), ставя следующую задачу: «Здесь просто записаны мои впечатления и чувства, сохранившиеся от наших встреч, дружбы, творчества, труда, надежд, безнадежности и расставаний» (Ю. Анненков «Дневник моих встреч: Цикл трагедий», опубл. в 1990). Дополняя воспоминания графическими портретами, вставками (цитатами из произведений, отрывками из писем, примечаниями, комментариями, справками), автор превращает его в хроникальное повествование, внешне организованное из отдельных эпизодов. Отсюда и название – «Дневник «моих встреч».
Подзаголовок «цикл трагедий» указывает на содержательную форму и определенную тональность. Перечисляя события, автор организует цельное повествование, которое скрепляют разновременные воспоминания о Горьком, комментарии и выводы. В течение ряда лет воспоминания Ю. Анненкова служили своеобразным справочником, поскольку в них опубликованы и дополнительные материалы, например комментарий к постановлениям 1946-1948 годов.
Летописью общественных и литературных событий становятся произведения – Дон-Аминадо («Поезд на третьем пути», 1954, опубл. в 1991); А. Глезера («Человек с двойным двойном», опубл. в 1994); С. Маковского («На Парнасе «Серебряного века», 1962, опубл. в 2000; «Портреты современников», 1955, опубл. в 2000). А. Солженицына («Бодался теленок с дубом», опубл. в 1996 [36]). Они относятся к разным периодам истории литературы и взятые в целом воссоздают панораму событий столетия.
В метрополии ярким образцом является посмертная публикация произведения В. Каверина «Эпилог».Реакция автора на события и описания его психологического состояния здесь разворачивается на широком историческом, социальном или культурном фоне. Главы, посвященные конкретным событиям («Первый съезд», «Один день 1937 года», «Блокада. Допрос»), перемежаются автобиографическими главами с общим названием «О себе».
Третьей формой среди воспоминаний, написанных в эмиграции, стали литературные портреты. Форма оказалась близкой к эссе, критическому очерку, портретной зарисовке. Портреты часто создавались эмигрантскими писателями, порой ограниченными объемом журнального издания. Кроме того, сказывался и недостаток времени, нужно было зарабатывать на жизнь, поэтому писались небольшие по объему произведения, которые потом и образовывали книгу. В публикуемые издания включаются литературные портреты, мемуарные очерки, зарисовки. Данный тип представлен книгой Ю. Терапиано «Встречи» (1953, опубл. в 2001) и В. Ходасевича «Некрополь» (1936, опубл. в 1996). Они носят ярко выраженный хроникальный характер и содержат ценнейшие сведения.
По форме литературные портреты разнообразны. Наряду с мемуарными очерками встречаются биографии, эссе, портретные зарисовки (эскизы), этюды, наброски и даже шаржи. Используя опыт М. Горького, авторы организуют повествование как разговор писателя со своим героем, имитируя дневниковый дискурс.
Форму развернутого портрета находим в книгах Б. Зайцева («Москва», «Далекое»), где представлено авторское осмысление событий и события жизни героя повествования, и встречи автора с описываемой личностью. Каждому из современников – А. Бенуа, И. Бунину, А. Блоку, К. Бальмонту, Н. Бердяеву, Вяч. Иванову, М. Цветаевой – посвящена отдельная глава. Некоторая публицистичность позволила критикам определять их как очерки или эссе.
Иногда литературный портрет организовывался как свод воспоминаний, книга-портрет, включающий не только самые разнообразные сведения о человеке, но и яркий образ эпохи. Примером может служить дилогия И. Одоевцевой «На берегах Невы» (1967, опубл. в 1988) и «На берегах Сены» (1983, опубл. в 1989). В первой воссоздается развернутый портрет Н. Гумилева и его окружения, во второй – Г. Иванова.
После войны и в метрополии, и в зарубежье создаются произведения крупной формы, представленные мемуарно-биографическим романом или эпопеей. К ним обратились прежде всего писатели, чья творческая биография началась одновременно с ХХ в., пережившие самые значительные явления эпохи («Курсив мой» (1969) Н. Берберовой, «Петербургские зимы» (19281954) Г. Иванова, «Другие берега» (первый вариант воспоминаний – 1954) В. Набокова, «Воспоминания» (1931) Н. Тэффи).
Рассказывая о своем пути, писатели делились размышлениями о прожитом, творческой истории, описывали важнейшие исторические, социальные и общественные явления ХХ в., воссоздавая судьбу поколения, так Н. Берберова замечает: «Моя задача написать о жизни осмысленно… Я хочу писать, осмысляя то, что было (и самое себя), т.е. давая факты и размышления о них. В этом двойном раскрытии мне и представляется пережитое».
Независимо от разнообразия обозначенных нами форм на первом плане находится личность самого автора. Н. Берберова прямо пишет о том, что поводом для написания ее воспоминаний стала книга И. Эренбурга, но главным объектом изображения – собственная личность: «Читатель смотрит в себя, читая меня».
Эпопея И. Эренбурга «Люди. Годы. Жизнь»состоит из семи книг, представляя портрет эпохи. Из-за субъективных авторских оценок ее последняя книга не была опубликована при жизни автора, так что полностью вся мемуарная эпопея вышла только в 1990 г. И. Эренбург рисует прошлое приемами художника-монументалиста, стремясь охватить как можно больше лиц, событий, фактов. За разнообразными зарисовками проступает четкая и вместе с тем противоречивая картина пережитого: «Я не собираюсь связно рассказать о прошлом – мне претит мешать бывшее в действительности с вымыслом… Я буду рассказывать об отдельных людях, о различных годах, перемежая запомнившееся моими мыслями о прошлом».
Писатель восстанавливает свою жизнь, начиная с рождения, и одновременно осмысливает ее с беспощадностью философа.
Он не судит своего героя, а лишь показывает, что в тех или иных обстоятельствах он мог поступить так и только так, как поступил. И. Эренбург вовлекает читателя в процесс осмысления работы, предлагая самостоятельно сделать необходимые выводы. В его цикле практически отсутствует прямая авторская оценка автобиографического героя, поскольку «за полвека множество раз менялись оценки людей и событий и чувства невольно поддавались влиянию обстоятельств».
В отличие от других мемуаристов автор-повествователь не сосуществует с героем в одной плоскости. Он наблюдает за ним со стороны и вместе с тем рассматривает как бы изнутри. В последней, седьмой книге воспоминаний происходит слияние двух ипостасей авторского «я», что обусловливается отсутствием временной дистанции. События последней книги, охватывающей период с конца 1950-х до начала 1960-х годов, практически совпадают со временем ее написания (их разделяет не более пяти лет), и автор стремится не столько рассказать о пережитом, сколько поразмыслить над всем известными фактами, уже ставшими историей. Он ведет открытый, очень откровенный разговор с читателем: «Нужно было время для того, чтобы кое-что разглядеть и понять: последнее десятилетие многое изменило в жизни мира и в моей внутренней жизни, мне есть о чем рассказать».
36
Издание выходило в исправленных и дополненных вариантах, в настоящее время готовится выход трех разных изданий в составе Собрания сочинений писателя (издательство «Время»).