Несмотря на «идилличность», описываемый мир обладает потенциалом саморазвития – прежде всего благодаря занятой членами семьи нравственной позиции: сперва они ухаживают за одинокими старухами в округе, а затем берут в свое убежище двух детей-сирот – девочку Лену и мальчика-подкидыша Найдена, а также старушку Анисью и даже ее кошку. Очевидные гуманистические качества героев позволяют им сохранить человечность в жестких условиях почти первобытной жизни, не опуститься:
«Зима замела снегом все пути к нам, у нас были грибы, ягоды сушеные и вареные, картофель с отцовского огорода, полный чердак сена, моченые яблоки с заброшенных в лесу усадеб, даже бочонок соленых огурцов и помидоров. На делянке, под снегом укрытый, рос озимый хлеб. Были козы. Были мальчик и девочка для продолжения человеческого рода, кошка, носившая нам шалых лесных мышей, была собака Красивая, которая не желала этих мышей жрать, но с которой отец надеялся вскоре охотиться на зайцев. <...> У нас была бабушка, кладезь народной мудрости и знаний. Вокруг нас простирались холодные пространства».
Своего рода контрапунктом данному произведению служит рассказ Л. Петрушевской «Гигиена»,который, как и предыдущий, вошел в ее прозаический цикл «В садах других возможностей».
Здесь тоже описана попытка некоего «семейства Р.» спастись в условиях надвигающегося катаклизма – страшной эпидемии.
Однако все меры предосторожности не спасают семью, выживает только девочка, запертая в комнате с кошкой. Таким образом, «эпидемия вирусного заболевания, от которого смерть наступает в три дня», может быть истолкована аллегорически. Ведь спасительной оказывается именно позиция самопожертвования и милосердия – будь то позиция безымянного человека по отношению к окружающим людям или девочки – по отношению к домашнему животному. Эгоистическая попытка спастись за счет других все равно приводит человека к гибели (не случайно умирающие от болезни исходят кровью из глаз). Мотив слепоты нередко знаменует у Петрушевской душевную черствость или нравственную индифферентность персонажей и также становится одним из способов оценки, выраженным через структуру произведения.
Рассказ Л. Петрушевской имеет очевидный эсхатологический подтекст: третий день болезни становится днем либо духовной смерти личности, либо его воскресения, причем избранность спасенных подчеркивается их специфической внешностью.
Так и главный герой романа «Номер один, или В садах других возможностей»(2004) переигрывает не только начальника своего института, оказавшегося главарем бандитской шайки, но и находит путь из посмертия обратно в жизнь. Он наказывает своих убийц, возвращает похищенные деньги, спасает оказавшегося в заложниках в зоне особо строгого режима товарища по экспедиции, находит средства для излечения тяжело больного сына.
Впрочем, и во вполне «реалистических» по содержанию произведениях Л. Петрушевской нередки ситуации, когда добродетель торжествует, а порок наказывается – особенно это характерно для ее произведений последнего десятилетия. Так, в ее повести – «триллере» «Конфеты с ликером»медсестра Леля, мать двоих детей, не только выстаивает в самоотверженной борьбе с трудностями жизни, но спасает себя и детей, когда чуть не становится жертвой преступного замысла ее бывшего мужа Никиты и его родственников.
«Главная движущая сила новеллы – скрытое, почти не слышное сострадание» [65], – утверждала Л. Петрушевская в своей «Лекции о жанрах». Способностью к состраданию она «поверяет» своих героев; к ней же призывает и читателей. И вполне возможно, что сама вера в спасительность добра – иррациональна и наивна, она ничем, кроме почти неправдоподобного спасения самих «спасателей», в прозе писательницы подчас не подкрепляется. Но, с другой стороны, писательница и не ищет логического обоснования необходимости быть милосердным и сострадательным, полагая эти качества неотъемлемым признаком человечности.
Д.И. Рубина (р. 1953)
В 1990-е годы читатель практически заново познакомился с творчеством Дины Ильиничны Рубиной. Благодаря публикации в «Юности» в 1969 г. рассказа «Беспокойная натура» она стала известной, активно печаталась, но после эмиграции практически не издавалась. В перестроечные времена сначала напечатали отдельные ее произведения небольшими тиражами, после выдвижения на премию «Большая книга» и получения третьей премии издательство «Эксмо» опубликовало практически все ее тексты, включая и ранние повести, выходившие в периферийных издательствах.
Д. Рубина родилась в Ташкенте 19 сентября 1953 г. в семье художника и учительницы истории. После окончания в 1977 г. Ташкентской консерватории преподавала музыку в республиканском Центре культуры, работала педагогом в Ташкентском институте культуры (1977-1978). Руководила литобъединением при СП Узбекистана (1978-1984).
После публикации первого рассказа «Беспокойная натура» в той же «Юности» появились ее другие рассказы: «По субботам», «Возвращение к пройденному», «Этот чудный Алтухов»; повесть «Завтра, как обычно.». Выявилась индивидуальная манера: на основе конкретных историй автор создает драматическую интригу, сопровождая ее лирической и одновременно иронической интонацией. Ее тексты отличают внимание к детали, точность наблюдений, скрытая автобиографичность.
Одновременно она печатается не только в центральных, но и республиканских изданиях. Журнал «Звезда Востока» публикует повесть «Двойная фамилия» (1989; после перевода на французский язык она была признана лучшей книгой литературного сезона 1996 г.). В ташкентском издательстве выходит первая книга автора – сборник «Когда же пойдет снег?..» (1980), затем сборники рассказов «Дом за зеленой калиткой» (1982), «Отворите окно!» (1987). По проблематике раннюю прозу Д. Рубиной относят к молодежной. В ее произведениях герой ошибается, страдает и находит истину в служении другим.
Переехав после второго замужества в Москву (муж Б. Карафелов – художник, репродукции картин и рисунков которого используются в оформлении ее книг), Д. Рубина входит в иную творческую среду. Она создает спектакли для московского радио, печатает прозу и эссеистику в журналах («Новый мир», «Искусство кино», «Время и мы», «Дружба народов», «Знамя» и др.). Вроде бы все складывается благополучно, но сама ситуация в стране заставляет сделать решительный шаг, и в 1990 г. Д. Рубина эмигрирует в Израиль. Так завершается первый период творчества.
Оказавшись в совершенно иных бытовых и языковых условиях, осваивая новые темы и проблемы, открывая героя, представителя еврейской диаспоры, писательница резко меняет стилевую тональность своих книг, переходя от юмора к иронии и даже сарказму. Автор юношеских повестей становится своеобразным летописцем Земли Обетованной, познающим ее древнюю культуру.
В одном из интервью Д. Рубина поясняет свою творческую биографию: «По-настоящему я стала набирать литературный вес, когда переехала в Израиль. Вот тогда обо мне стали серьезно писать критики. Печаталась в «Новом мире», «Дружбе народов» и стала какой-то неизвестной птицей: израильским писателем, который пишет на израильских реалиях совершенно российские вещи».
Израильский период творчества Д. Рубиной характеризуется укрупнением жанра: от рассказов («Яблоки из сада Шлицбутера», «Наш китайский бизнес») она переходит к повестям («Во вратах Твоих», 1993; «Глаза героя крупным планом», 1995; «Высокая вода венецианцев», 1996; «Последний кабан из лесов Понтеведра», 1998) и романам («Вот идет Машиах!» («Вот идет Мессия!»), 1996).
В эмиграции писательница обратилась также к форме эссе, определяя эту новую для себя форму эссе как «обычные писательские записи на самые разные темы». «Я – офеня», «Дети», «Иерусалимский автобус», «Под знаком карнавала», «Послесловие к сюжету», «Чем бы заняться?», «Майн пиджак ин вайсе клетка», «.Их бин нервосо!», «.Выпивать и закусывать.», «Противостояние». В них она делится с читателями своими мыслями о творчестве, современных писателях, фактах биографии, волнующих ее проблемах. Таким образом, сохраняя общие особенности эссе как формы, Д. Рубина создает оригинальную структуру, где соединяются путевые заметки, очерки нравов, пейзажные зарисовки, сливаются воедино автор и его герой, жизнь писателя и жизнь, им воображаемая, подлинное и вымышленное.