Появление украинского (южнорусского) языка на этническом поле России около столетия тому назад уже не могло изменить судеб даже в тот момент, когда на горизонте засветилась яркая звезда Тараса Шевченко.
Тарас Григорьевич Шевченко выступил на литературное поприще как раз в тот момент, когда вопрос о литературном общерусском языке уже был разрешен в пользу великорусского языка. Вопреки своему великому земляку Гоголю, который писал по-русски, Шевченко писал на обоих языках — русском и украинском. Обоими языками он владел в совершенстве. Его русская речь так же глубоко метка, как и украинская поэтическая мова. Особенность поэтического дара Шевченко состоит в том, что он глубоко чувствовал психологию языка, и — что еще важнее — он чувствовал язык в его историческом тысячелетнем потоке. По словам Житецкого, поэзия Шевченко является наследием прошлого и свидетельством настоящего. Как далекое прошлое, когда малороссийская народность еще не отделилась от общего славянского рода, так и прошлое, когда она составляла одно целое с великорусской — все это вошло в поэзию Шевченко, как в один общий и широкий поток. В этом отношении Шевченко подобен Пушкину, который носил в себе язык в его долгом историческом составе и течении. Язык у Пушкина и язык Шевченко это не языки минуты или эпохи, но это голос и говор истории и психологии языка. Оттого в них чувствуется что-то обаятельное, глубоко и бесконечно родное, свежее, в то же время торжественное, величаво-древнее.
С именем Т. Шевченко связано воссоздание украинского языка и самого термина «Украина», «украинцы». Этот термин появляется в истории впервые (по отношению к Южной Руси) в устах административного польского и московского творчества около XVI–XVII века наравне с терминами: Псковская, Рязанская, Гетманская «Украина», а в первой половине минувшего века для Южной Руси этот термин освящен талантом Шевченко, с того времени украинство стало не только литературным, но и политическим движением, особенно с момента основания Наукового Товариства имени Шевченко в Австрии. Украинство и украинский язык стремятся подняться на высоту психологического, этнического и литературного факта. Таков смысл тех крупных усилий, какие находят свое представительство в деятельности, в изданиях и трудах означенного Товариства.
Что достижимо, что возможно, что соответствует реальной действительности?
Река психических течений, подобно реке времен и подобно потоку физических вод, не возвращается и не останавливается. Сроки и случай для возвышения и подъема южнорусского языка на высоту общелитературного языка русской народности миновали и никогда более не повторятся. Так вообще протекают этнические события, согласно закону эволюции! Но в данном случае уже заготовлен, по крайней мере, на долгие времена вперед, содействующий момент, содержащийся в самом составе и строе двух племенных наречий — великорусского и южнорусского. Моментом этим служит языковая психология обоих наречий, как видно из нижеследующего рассуждения.
В основе всякого слова человеческой речи сокрыта и звукам предшествует идея, идейный или умственный образ или представление. Произнося слова: река, колокольня, козявка, мы предварительно уже имеем в уме зримую или иную картинку, например, видимой на ландшафте движущейся массы вод (река), или картинку стоящего неподвижно, высящегося в воздухе, узкого здания (колокольня), или образ копошащегося на земле крошечного живого существа, с движущимися ножками и усиками (козявка). Эти умственные образы, или идеи предшествуют слову и составляют сущность всего дела, а слово есть только ярлык, или видимый и слышимый знак идеи — слышимый, если слово произносится, видимый, если начертано литерами. Такова психология языка или психология речи. Анализируя этот процесс в различных языках и у различных народов, мы венчаемся с тою капитальной особенностью, что каждый народ имеет свою особенную языковую психологию. Если рассмотрим это на примерах, то самая идея предмета станет ясной. Для русского ума или для русской мысли двоедушный человек это человек с двойной душой для немца — zweiherzliche, oder zweizungige Mann, т. е. человек с двойным сердцем или двойным языком, для француза — это homme double, faux, dissimule, т. е. двойной, фальшивый, притворный человек. Для русского отдыхать (от-дыхать) — значит так расположиться, чтобы хорошо дышать; для француза отдыхать — reposer, se delaisser, т. е. сложить руки, положить себя, распустить себя; для немца отдыхать — ausruhen, sich erholen, т. е. отпочивать, набираться сил. Для русского при мысли о понукании в уме является представление о крике и звуках: «ну! ну!», т. е. представляется действие голосом, для француза при мысли о понукании представляется действие рукою — pousser, stimuler, presser, т. е. толкать, двигать, давить, напирать. Возникающая раньше слова мысль, идея или образ уже ведут за собою и самое слово, которое будет метким словцом, если идея верна как показывает таблица.
ПРИМЕРЫ Из сравнительной психологии и этимологии языков РУССКИЙ УКРАИНСКИЙ ФРАНЦУЗСКИЙ НЕМЕЦКИЙ Двоедушие Идея: о двух душах Дводушнiсть. (Ефр. Писм. 220) То же, что в русск. Dissimulation, faussete Идея: о фальши, притворстве Dopperhrezigkeit. Zweizungigkeit. Идея: о двойном сердце или двух языках Обман. Идея: о неверном предвещательном сигнале. (манить рукой или другим знаком) Обмана. (Грiнч. 17.) То же, что в русск. Trompe, tronpez Идея: о неверном сигнале трубой (trompe — труба) Betrug, Trug. Идея: о неверном носильном сигнале — платье, оружии и пр. (Tragen нести) Осторожность. Идея: о страже, стороже (О-сторож-ность) Осторожнiсть. (Гр. 71.) То же, что в русск. Cerconspection. Идея: о смотрении вокруг Vorsichtigkeit, Behutsamkeit. Идея: о смотрении вперед, о прикрытии и защите Отвратительно. Идея: удаления, отклонения, отворота от предмета с дурн. запахом, видом, вкус. и пр. Вiдворотно. (Гр. 208.) Таке менi все одворiтне (о пище — Авт.) То же, что в русск. Degoutant. Repugnant. Hideux. Идея: о дурн. вкусе и запахе, или о дурном на вид Widerlich. Ekelhaft. Идея: о тошнотворном и противном Отдых. Идея: о дыхании. (От-дых) Вiддихания. (Гр. 21.) То же, что в русск. Reposer. Se Delaisser. Идея: о покое, о лежании, прекращении напряжения членов Erholen. Идея: о восстановлении сил, пополнении сил Понукать. Идея: о действии голосом, о звуках: ну! ну! Понукнути. Понука (Гр. 312.) То же, что в русск. Puosser. Stimuler. Presser. Идея: о действии рукою, движении, давлении, толкании, напоре. Treiben. Eintreiben. Идея: о движении рукою или орудием Поступиться. Идея: отступления с занимаемой позиции в отношении лица или предмета Поступитися. (Гр. 373.)То же, что в русск. Abandonner son dessein. Renoncer. Идея: отказа от намерения. Отказ словом Abtreten. Uberlassen. Идея: о шаге назад, об оставлении намерения Сомнение. Сомневаться. Со-мнение. Идея: борьбы нескольких мнений (со-мнение) Сумнiв (Жел.) Сумнитися. (Гр. 229) То же, что в русск. Doute. Идея: о раздвоении (от стар. инструмента вроде двузубца — Littre). Zweifel. Bedenken. Идея: о раздвоении, об усиленной думеДля вящей ясности предмета не лишним будет обратить внимание на те слова, которые на первый раз кажутся отличными, в двух сравниваемых языках, то по своей фонетике, то по своей психологии. Таковы, например, слова:
Отворить Видчиняти Затворить Зачиняти Притворить ПричинятиЭти слова — более чем синонимы, они просто тождественны, потому что каждое из них свободно входит в другой язык, и тем непрерывно оживляют взаимную связь обоих и тождество содержащихся в них идей данного корня. Два слова: творить и чинить, свободно живут в обоих языках, как показывают примеры: «витворяти» (укр.); «причинять беду, натворить бед» (русск.), или: «таке було вытворюе» или «столько, бывало, натворит» (русск.). Множество выражений этого рода, свойственных как будто бы одному языку, в действительности свойственны и другому, и при помощи такого словаря, как Словарь Великорусского языка Даля, где записаны местные говоры в разных губерниях, можно убедиться, что почти каждое слово украинского языка где-нибудь в другом конце России живет в глубине провинциальной глуши, доказывая тем живую общность двух языков. Для примера возьмем украинское слово: чобит (сапог). Как будто оно вовсе не русское, но в Пермской и Вятской губернии еще живет слово: «чеботарь» (сапожник) — («Знай, чеботарь, свое кривое голенище») (Даль). Такое чисто украинское слово как схаменутися (опомниться, спохватиться) живет и в языке Псковской губернии (Даль) и т. д.