В работе «О строении мозга у эстов, латышей и поляков. Сравнительно-анатомический очерк» (М., 1899) на базе статистической информации Р. Л. Вейнберг делал такой вывод: «Мы видим, таким образом, что хотя человеческий мозг устроен относительно своей наружной формы, несомненно, по одному плану, общему для большинства человеческих типов, тем не менее он представляет целый ряд таких признаков, которые заметно разнятся по своей частоте у различных племен человечества или даже свойственны только одним племенам, совершенно отсутствуя у других».
В следующей своей статье «К учению о форме мозга человека. Мозг евреев» (Русский антропологический журнал, № 41, 1902) Р. Л. Вейнберг в духе программных заявлений ученых той эпохи подчеркивал, что и теоретическая медицина, а равно и антропология, должны подвергнуть всестороннему изучению расовые различия в строении мозга. Исходя из обычного для тех времен чувства гражданского долга и научной объективности, автор считал нужным подчеркнуть: «После целого ряда работ, вышедших за последние три десятилетия по соматологии евреев, едва ли может оставаться какое-либо сомнение в существовании среди них особого физического типа, выражающегося не только в своеобразных чертах так называемой еврейской «физиономии», но также в устройстве скелета, в пропорциях черепа и туловища, в особенностях внешних покровов. Резче физических особенностей выступают психологические черты еврейской расы. Те и другие, преимущественно же последние, отражаются, как известно, на развитии центральной нервной системы, или, точнее говоря, являются внешним выражением особого устройства центрального органа психической и физической жизни у данного племени».
Далее были выявлены особенности в организации борозд и извилин у евреев. К числу расово-диагностических особенностей относятся прежде всего направления так называемых Роландовых и Сильвиевых борозд, специфика разделения между лобными и теменными долями, а также многочисленные перерывы и мостики между соседними извилинами, составляющие племенную особенность строения мозга евреев, что выражается в их повышенной социальной приспособляемости и особом ситуативном чутье, обычно отсутствующих у русских.
Описывая специфику строения мозга евреев, Р. Л. Вейнберг подчеркивал: «Таким образом, и в этом случае мы встречаемся с рядом таких особенностей рисунка мозговой поверхности, которые, по нашим и других авторов наблюдениям, несомненно принадлежат к разряду редко наблюдаемых вариантов мозговых извилин и поэтому не должны быть обойдены молчанием при сравнительно-расовом исследовании человеческого мозга». Именно у евреев чаще всего наблюдается аномалия срастания Роландовых и Сильвиевых борозд. К числу отличительных черт следует отнести также и форму обонятельной борозды у евреев. С древнейших времен известно, что все расы и племена имеют специфический запах, ведущий свое происхождение еще с этапа дочеловеческой истории развития. Не случайно поэтому отделы мозга, ответственные за обоняние, имеют самое древнее с эволюционной точки зрения происхождение и их развитие предшествовало всем формам психической деятельности.
Таким образом, в свете всего вышеизложенного, на основании неопровержимых фактов, можно сделать правомерный вывод, что культурная, социальная, религиозная и политическая специфика поведения евреев является следствием особой конструкции их мозга. И в этом умозаключении не содержится ничего расистского или антисемитского, так как все данные для него почерпнуты из работ добросовестных антропологов, никогда не скрывавших своего еврейского происхождения.
После 1917 года Рихард Лазаревич Вейнберг уже не мог позволить себе писать работы подобного характера, ибо торжество идей большевизма, запечатленное в расовом составе первого советского правительства, наглядно показало всю правоту его натурфилософской теории. Он был вынужден сосредоточиться на преподавательской деятельности в анатомическом зале и печатался уже исключительно в Германии, где интерес к данной проблематике нарастал всё больше и больше. Его последние работы были посвящены вопросам расовой патологии нервной системы. Скончался Р. Л. Вейнберг в Ленинграде 21 марта 1928 года.
Не угодной новой власти оказалась и деятельность и приват-доцента Императорского Юрьевского университета Эбера Гиршовича Ландау, который в 1912 году опубликовал емкое по содержанию и смелое по форме «Краткое руководство к изучению расовой антропологии», в самом названии которого четкость постановки вопроса достигла своего апогея. Обрисовав в начале своей работы доминировавшие на тот момент концепции эволюционного происхождения рас человека, автор планомерно перешел к описанию их морфологических различий, причем сделал это с литературным талантом хорошего методиста. Вообще, нужно отметить, что ученые в дореволюционной России умели не только теоретизировать и витийствовать, как нам это обычно стараются внушить, но были, на самом деле, очень хорошими практиками. Научные пособия той эпохи отличались как хорошим русским языком, так и наглядностью повествования, а общий высокий уровень культуры ученых давал возможность разнообразить узкоспециальный текст аналогиями из других дисциплин, а также удачными историческими примерами. Чтение трудов современных антропологов является на этом фоне крайне мучительным занятием, а требования политической корректности донельзя обезобразили сам стиль изложения. Невнятность, порожденная призраками всеобщей расизмофобии, сделалась сегодня нормой.
Отсутствие практических выводов в антропологических работах при полном тумане в сфере оценок ошибочно отождествляется с «научностью» и «гражданской благонадежностью». Моральная трусость людей, скрывающих свою расовую принадлежность, сквозит до такой степени, что иногда создается впечатление, будто новейшие учебники по антропологии написаны людьми, вообще не имеющими цвета кожи. Такая «бесхребетная» антропология оскверняет нашу расу.
Для иллюстрации разительных отличий в самих принципах подачи материала в дореволюционных работах по сравнению с современными лучше всего обратиться к книге прекрасного русского ученого Владимира Егоровича Эмме «Антропология и медицина (К вопросу о санитарных исследованиях расы)» (Полтава, 1882). Его имя, увы, также забыто совершенно незаслуженно.
Означенная работа корифея русской науки представляла собой доклад Первому губернскому съезду земских врачей Полтавской губернии, в городе Кобеляки, 19-го сентября 1882 года.
Однако уровень обсуждаемой проблемы в этом малороссийском провинциальном городке был крайне недостижим для современных отечественных красных профессоров, совершенно извративших со временем дух классической русской науки своими псевдогуманистическими блажениями. Дореволюционные врачи, антропологи и психологи мыслили не категориями абстрактного всечеловечества, но исходили из необходимости привязывать все методы исследований к тому или иному конкретному расовому типу. В. Е. Эмме во введении писал: «Мы говорим здесь не о тех отвлеченных представлениях рода homo sapiens, о которых нам читались лекции по анатомии и физиологии на медицинских факультетах, а о реальных существах, с которыми мы сталкиваемся ежедневно, — существах, принадлежащих к известной расе, к известной национальности, к известному культурно-историческому периоду, к известному классу общества, к известной профессии, — все условия, далеко не безразличные и налагающие глубокую печать как на строение, так и тем более на отправления этих существ».
Таким образом, извечные нормы клятвы Гиппократа, по мысли Эмме, должны быть применяемы вариабельно к людям различных рас, ибо то, что полезно и хорошо для физиологии и психологии человека одного племени, может быть тлетворно для представителя другого. «Ввиду того обстоятельства, что податливость человеческого организма в отношении к изменяющим влияниям среды прежде всего может обуславливаться природою этого организма, необходимо определить эту природу, то есть вид или расу, к которой принадлежит организм, подлежащий изучению с точки зрения гигиены и медицины. Основным принципом нашего исследования мы ставим следующее положение: определение антропологического характера изучаемого субъекта должно считаться первым условием всякого рационального медицинского или гигиенического исследования, ибо известно, что различные расы подвержены в различной степени различным болезнетворным причинам; что как строение, так и отправления различных рас — различны; что острота чувств, мышечная сила, пищеварительная способность, выносливость в работе, умственные способности, производительная способность, способность к акклиматизации и т. д. и т. п., — все эти свойства более или менее различны у различных рас».